Два вновь пришедших мага взяли себе девочек, потом появился мрачный человек в чёрной мантии, который потребовал Эжена.
Эжен знал, кто это. Его изображение изредка попадалось на вкладышах к шоколадным лягушкам. Это Северус Снейп, Мастер зелий, член гильдии зельеваров, профессор какой-то магической школы. Изобретатель искусственной крови для вампиров. Юный хастлер не боялся его. Снейп был чрезвычайно аккуратен, не причинял боли, щедро платил и всегда оставлял заживляющую мазь. «На всякий случай», - как говорил он, взлохмачивая волосы Эжена и целуя его на прощание.
Когда Снейп собрался уходить, уже светлело. Бордель закрывался на день.
- Забавная шляпа, - бархатным голосом сказал зельевар, приводя себя в порядок перед зеркалом. – Чрезвычайно похожа на Распредшляпу Хогвартса.
Шляпа неподвижно лежала на туалетном столике, прикидываясь ветошью.
- Это просто сувенир, я недавно купил на блошином рынке, - не растерялся хастлер.
- Надо же, как похожа, - покачал головой профессор зелий и вышел, как всегда оставив заживляющую мазь.
- Эжен, а хочешь я тебе минет сделаю? – ожила шляпа.
- Нет… неудобно… Ты? - растерялся юноша.
- Чего неудобно? Ты меня геройски спас, я хочу тебя отблагодарить, - настаивала шляпа.
Эжен разделся и пристроил шляпу себе на пах. Получив несказанное удовольствие, он притянул шляпу к себе, обнял и чмокнул в островерхую макушку. Они укрылись одеялом и сладко заснули.
*
Когда Драко и компанию забрали в Аврорат, Те Уак в панике примчался к Люциусу, разбудив того среди ночи и переполошив всех эльфов мэнора. Лорд Малфой не собирался среди ночи идти вызволять этих обалдуев. Надо же додуматься, устроить драку в борделе! Пусть посидят за решёткой до утра, подумают над своим поведением! Если бы не Нарцисса, которая утром устроила ему скандал, беспокоясь за Драко и Гарри, он бы помурыжил в Аврорате этих идиотов до вечера.
Первым делом он отправился в Гринготтс и взял крупную сумму денег. Потом наведался к мадам Гржибельте и, не торгуясь, возместил все её убытки. Ни к чему ссориться с хозяйкой этого прекрасного борделя, а то ещё внесёт его в чёрные списки.
И только после этого он отправился в Аврорат.
- За всех штраф заплатите, или только за своих? – лениво спросил его толстый дежурный аврор.
Странный вопрос! Люциус же не зверь какой, чтобы вытащить своего Драко и оставить его приятелей гнить в тюрьме!
- За всех, конечно! – рассеянно ответил лорд Малфой, не отрывая глаз от крупного жука, сидевшего на стене над головой аврора.
Он хотел выхватить палочку, но жук взлетел и растаял в воздухе. Дракклова Рита Скиттер! Одному Мордреду известно, что она понапишет в своей статье! Что-нибудь вроде «Развлечения детей-мажоров заканчиваются в Аврорате». Или ещё что-нибудь похлеще! И наверняка приложит колдографии.
Люциус швырнул на стол аврора увесистый мешок с галеонами и выскочил за дверь.
Он бегом проскочил подземный переход, соединяющий Аврорат и Министерство магии, и подбежал к общественному камину.
- Редакция «Ежедневного Пророка»!
В редакции царила обычная суматоха. Репортеры наговаривали прыткопишущим перьям статьи, тарахтели пишущие машинки, бегали курьеры. У Риты, как у ведущего журналиста, был свой небольшой кабинетик.
Когда Люциус без стука вломился к ней, она с удовольствием разглядывала колдографии, разложив их на столе. Зелёное прыткопищущее перо трепетало возле её плеча, готовое к работе. Прежде чем Рита быстрым движением собрала фотки, лорд Малфой успел заметить совершенно пьяного Драко со зверским выражением лица посылающего в кого-то Сектумсемпру. На заднем фоне мелькали полураздетые проститутки. Какой позор! Если это увидят Гринграссы, свадьбе не бывать!
После долгого ожесточённого торга лорд Малфой обеднел ещё на тысячу галеонов. Рита собрала все колдографии и с улыбкой вручила их Люциусу, ехидно пожелав приятного просмотра. Он, не разглядывая их, аппарировал домой. Ну и устал он сегодня! И проголодался!
Рита довольно взвесила на руке тяжеленький мешочек с галеонами. Отличная сделка! Часть она положит на свой немаленький счет в Гринготтсе, а часть потратит. Недавно в Париже она видела чудесную зимнюю мантию, отороченную мехом русского песца. А к ней восхитительные сапожки.