–И что же ты сделаешь?
Двери громко хлопают. Со всей имеющейся злобой я ударяю по столу. Он слегка дымится. Интересно.
–Кельми, скажи, чего Валея хочет дождаться?
–Пока ты обдумаешь все свои мысли и будешь готова.
–Я готова.
–Мысли не все.
–Полностью. Он начала до конца и от конца до начала.
–Не уверен.
–Почему?
–Потому что если бы это было так, то филлерская защита не смогла бы тебя остановить.
–То есть я смогла бы сама освободить их отца?
–Нет. Защита вокруг его дома слишком сильна. Там будет мало одних твоих усилий.
–А что же нужно там?
–Надо перегрузить защиту, чтобы был хотя бы небольшой шанс прорваться.
–Что это значит?
–Слушай, я расскажу тебе весь план. У филлерской защиты такого уровня по нашим предположениям есть только один вариант недолгой поломки. Сначала на нее нужно воздействовать так, чтобы она все имеющиеся ресурсы бросила на то, чтобы никого не пустить. Сразу же после того, как она всех отторгнет, и нужна будет твоя сила, чтобы ненадолго проделать отверстие в защите. Через него Лений и должен выбраться. Вот и все.
Мне надо несколько секунд, чтобы все это себе представить.
–И в чем подвох?
–Подвох?
–В таких планах всегда есть подвох.
Кельми вздыхает.
–В том, что это тебя убьет. На спасение Ления уйдет слишком много сил. Ты этого точно не выдержишь.
–Если цена известна, то торговаться я не буду. Жизнь – это не базар. Надо играть по ее правилам.
Спустя еще несколько месяцев мне становится понятно, что время пришло. Когда так долго чего-то ждешь, то терпение становится твоей второй натурой. Однако терпение и огонь – вещи несовместимые.
Судя по всему, на замок опускается ночь. Посторонние шумы постепенно исчезают, наблюдающий за нами новичок куда-то исчез, а Алиса сказала, что в коридоре очень темно. Это значит, что пора. Жду, пока Алиса и Рене уснут и приступаю.
Ладони ощущают холод стекла, потом оно начинает медленно плавиться и ползти вниз, словно растаявшее мороженое. Когда я освобождаю достаточно места, чтобы выйти, я останавливаюсь.
Рене спит на животе, а ее тонкие руки и ноги причудливо лежат на кровати. Она выглядит как кукла, которую ребенок-непоседа бросил в угол, когда она ему надоела.
Волосы Алисы лежат на подушке, словно рыжий ореол, а ее бледное лицо приобретает приятный оттенок на их фоне. Одеяло скомкано и прижато к груди тонкими ручонками.
Придерживаю дверь, чтобы она не наделала шума. Коридоры замка выглядят привычно, но я не могу сориентироваться. Если бы я взяла с собой Рене, она сразу нашла бы путь. Если бы я взяла с собой Алису, то мы не ушли бы дальше первого поворота.
Из окна я наблюдаю за луной. Она глядит на меня своим бледным круглым глазом и даже не мигает.
Надо проверить комнаты, одну за другой.
Тут спят новички.
Здесь прикорнул стражник, который должен бы патрулировать. Запечатаю ему дверь, расплавив замок, за такую беспечность.
Пусто.
Пусто.
Пусто.
Снова пусто.
Лаборатория. На диване, в испачканном халате, спит, откинув голову на подлокотник, ученый, которого Рене похитила из заточения. Не буду его трогать.
Пусто.
Никого.
Новички.
Лелас. Лежит на животе, похрапывает. Моего прощения ему не видать. С мыслями о тех днях, что мне пришлось пробыть на задворках сознания Рене, когда Лелас заточил там нас с Алисой, я нахожу ножницы в комоде. Аккуратно обрезаю длинные светлые волосы Леласа и складываю на пол у кровати. Возвращаю ножницы на место. Проверим, что станет с ним, когда он поймет, что предмет его гордости отняли.
Никого нет.
Новички.