– Спасибо, – улыбнулась Мику. – Так что за разговор?
– Да нет никакого разговора, я тебя спасал.
– Ой, да не стоило, я бы и сама, – засмеялась Мику. – Просто Ульяна просила что-нибудь спеть на японском, а я сегодня не в голосе, вот она и начала докучать, я ей говорю-говорю, а она всё не перестаёт.
Мы зашли в столовую, вернее я хотел зайти один, но Мику увязалась за мной. Она шла и тараторила-тараторила, и тараторила без умолку, у меня уже начинала болеть голова. Сели за крайний столик у окна, она рассказывала мне, как пыталась вызвать пиковую даму, но я старался не слушать.
Доев картофельное пюре с котлетой и допив какао, я решился спросить:
– Мику, – она замолчала и уставилась на меня. – Ты не знаешь, куда Лена ушла?
– Она собиралась заглянуть ко мне в кружок. Наверное, туда. Я хотела научить её играть на фортепиано или на гитаре. Как думаешь, что ей больше подойдёт?
– Думаю, фортепиано, – я улыбнулся и попытался побыстрее уйти.
Захватив с собой пару булочек для Лены, я направился в сторону музыкального кружка. Площадь уже опустела, и стояла успокаивающая тишина, особенно она казалась спасительной после беседы с Мику.
Но стоило мне подойти к обители музыки и ритма, как из-за кустов выскочила ошалелая Алиса – она испуганно взглянула на меня, потом резко дёрнула вправо и спряталась за широким деревом. Через пару секунд ко мне приблизились запыхавшиеся пионеры, которых я не знал.
– Парень, – отдышавшись, начал один из них. – Тут рыжая высокая дылда не пробегала?
– А? Кто? Али… – Двачевская больно ущипнула меня за бок. – Нет, никого не было.
– Вот гадина! – Ругнулся один из них. – Такой приёмник стырила! Японский, между прочим!
– Простите, ребят, ничем не могу помочь, – пожал я плечами.
Когда пионеры скрылись за поворотом, Алиса вышла из-за дерева и покрутила перед моим носом компактным приёмником чёрного цвета.
– И стоило оно того? – Посмотрел я на неё с укором.
– Ничего ты не понимаешь, – фыркнула она. – Зачем он им? Попсу свою слушать? А мне для дела!
– Да неужели?
– Ладно, неважно, – она сунула приёмник в карман. – Кстати, что это у тебя?
Двачевская посмотрела на небольшой полиэтиленовый мешочек с булочками для Лены и жадно сглотнула.
– С утра ничего не ела, – она вырвала у меня пакет и достала оттуда булку.
– Отдай! – Крикнул я и выхватил пакет. – Не для тебя несу.
– Правда? – Нехорошо улыбнулась она. – А для кого?
– Не твоё дело.
– Для Ленки, да? – Алиса злорадно усмехнулась. – Она со сгущёнкой больше любит.
– Что ты хочешь? – Покосился я на неё.
– Да ничего… – Она задумалась. – Хотя, знаешь, есть одна просьба.
– Что ещё за просьба? – Двачевской я не доверял, да ей вообще никто не доверяет!
– Мне вещь одна нужна, – жуя булку начала она. – Но Электроник мне её не даст.
– Воровать не стану!
– Зачем воровать? – Алиса усмехнулась. – Просто попросишь, вы же вроде как друзья.
– Какая тебе вещь нужна? – Всё ещё с недоверием продолжал я расспрос.
– Кое-что очень важное, – загадочно произнесла Алиса. – Скажи Сыроежкину, чтоб тебе бутылку лимонада дал.
– Водка, что ли? – Вспомнив о криминальном прошлом кибернетиков, уточнил я.
– Тише ты, идиот! – Злобно прошептала она. – Хочешь, чтобы весь лагерь услышал!?
– Нет, даже не проси, не буду я для тебя водку таскать, – отвернулся я и хотел уйти.
– Если не принесёшь, расскажу всем, что за мной подглядывал, – пригрозила Алиса.
– Уже проходили, никто тебе не поверит.
– Хорошо, расскажу не всем, – она злобно улыбнулась. – Только Лене.
Я яростно развернулся и прижал Двачевскую к дереву. Сам не знаю отчего, но в глазах у меня потемнело, а в груди что-то загорелось.
– Только посмей!
– Посмею, даже не сомневайся, – она оттолкнула меня. – А чего это ты так всполошился? Неужели влюбился?
– Не твоё дело, – буркнул я и немного остыл.