— Сём, а где ты был?
— Отдыхал, — грубовато ответил я. — Вы, я вижу, тоже.
— Ты чего такой расстроенный? — Вожатая повернулась ко мне. — Что-то случилось?
— Да, случилось, — снова огрызнулся я. — По вашей вине случилось!
— Сёма, ты чего? — Я ввёл Ольгу Дмитриевну в ступор. — Если ты из-за дежурства…
Я нервно скинул обувь, снял галстук и уселся на кровать, приложив руки к лицу.
— Да причём тут дежурство? — В голосе проскользнула нота обиды. — Вы что Лене наговорили?
— А что я наговорила? — Девушка включила дурочку.
— Вы зачем ей сказали, что мы больше не увидимся?
— Но ведь это правда, — она села напротив меня. — Вы живёте далеко, в разных городах, через год станете комсомольцами и в лагерь не приедете.
— Нельзя говорить людям такое! — Вскипел я. — Особенно Лене, особенно сейчас!
— Не кричи на меня, Семён! — Насупилась вожатая. — Или ты не хочешь стать…
— Да хватит вам! — Поднялся я с кровати. — Самим-то не надоело одно и то же повторять?
— Ты… — Девушка потупилась. — Ты как со мной разговариваешь?!
— Если бы я вам сказал, что вы больше никогда не увидите Александра Евгеньевича?! — Я бросил взгляд на пустую упаковку шоколада и распитую бутылку шампанского. — Вам было бы приятно?
— Он очень хороший мужчина, он меня… Нас не бросит, — Ольга Дмитриевна явно смутилась.
— Он в первую очередь чекист, — заявил я. — И в любой момент может пропасть.
Девушка помрачнела и опустилась на кровать, кажется, она и сама всё понимала, но так не хотела терять авторитет, что готова была стоять на своём до последнего. Вожатая бросила на меня слегка печальный взгляд и тихо ответила:
— Извини, Семён, мне правда не стоило говорить этого Лене, — вожатая тяжело вздохнула. — Просто вы с ней так сблизились и, если ты пропадёшь, она может сделать что-то плохое.
— Меня очень трогает ваша забота, — я сел рядом. — Но, пожалуйста, не нужно больше лезть в наши отношения.
— Хорошо, — слегка улыбнулась. — Больше не буду. Честное комсомольское.
— А сейчас я что-то утомился, — я разлёгся на кровати. — Давайте спать.
— Конечно.
Вожатая погасила свет, и домик погрузился в темноту. Глаза начали медленно закрываться, сон всё плотнее закутывал сознание, и, в конце концов, полностью отключил его…
Комментарий к Глава I
*Йозеф Менгеле — немецкий врач, проводивший медицинские опыты на узниках концлагеря Освенцим во время Второй мировой войны.
========== Глава II ==========
Утром я проснулся от того, что Ольга Дмитриевна трясла меня за плечо. Я демонстративно делал вид, что сплю, но вожатая в это не верила и стояла на своём до последнего:
— Вставай, Семён, — беспрестанно повторяла она. — Семён, вставай!
В конце концов, мне пришлось открыть глаза, в которые тут же ударил яркий утренний свет. Надо мной склонилось нечёткое очертание вожатой, которое стремительно приобретало качество, и вскоре я смог разглядеть её лицо.
— Скоро линейка, Семён, давай поднимайся.
— Да мне Лена всё передаст, — я снова укутался в одеяло.
— Ну уж нет! – Рассердилась Ольга Дмитриевна. – Давай поднимайся, иначе ещё раз будешь дежурить!
Ещё один день в столовой я бы не пережил, потому, недовольно бурча себе под нос, поднялся с кровати и начал одеваться. Ольга Дмитриевна вновь прихорашивалась — видно, Коршаков должен был зайти и сегодня.
«У него, что, дел поважнее нет? — Проскользнуло в голове. – Или он отпуск взял?».
Спрашивать этого у вожатой я, конечно же, не стал, и, одевшись, отправился к умывальникам. Время было довольно раннее, но лагерь уже проснулся и вовсю готовился к предстоящим танцам: кто-то таскал колонки на площадь, кто-то микрофон, некоторые развешивали гирлянды по веткам деревьев. Всё так же, как и в прошлый раз.
— Что это значит «не пойдёшь»!? — Послышался рассерженный голос со стороны умывальников.
— Да не умею я танцевать, - голоса были до боли знакомые.