- А кто это такой? – спросил Карл, любуясь девушкой в матроске.
- Мой гимназический приятель Варсофоний Кондратьев.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. В МЕРТВОМ ГОРОДЕ
Осень уверенной гостьей стучалась в закрытые двери городка. Одним взмахом своей волшебной кисти она окрасила нежным пурпуром листья, мазнула желтым по кустарнику, заставила заплакать оловянным мелким дождем небо.
В тот бушующий под ветром осенний вечер двое людей в темном прятались под высокими деревьями парка. Волны ветра покачивали бледный немощный фонарь.
Вскоре к Карлу и Ларисе присоединился сухощавый и стройный Варсофоний Кондратьев. Он шел, гулко стуча каблуками, из дальнего острого угла улицы, которая блестела металлом луж. Кондратьев, юноша с легким пушком над губами и на подбородке, был в гимназической куртке с блестящим рядом пуговиц, в фуражке с гербом и неуставным лакированным ремешком.
- Госпожа Лариса, рад приветствовать… Господин Одинцов, если не ошибаюсь, - слишком сухо и картинно сказал Кондратьев.
Карл пожал новому знакомому руку. Сам себе он вдруг показался длинным и нескладным, рядом с этим стройным юношей. Есть люди, которые заставляют нас чувствовать себя гадкими утятами.
Лариса с удовольствием встретила Варсофония. При его приближении она едва заметным жестом поправила рыжеватые волосы.
Они двигались быстрым шагом, сквозь ветреное небо, вместе с рваными рукавами облаков, опустившееся близко к земле. Лариса шла посредине, гордая, как бы охраняемая двумя рыцарями.
Дом Модеста Скорохода утопал в изобилии осенних цветов. Астры, золотарник, анемоны и фиалки светились даже во мраке вечера, подрагивая от прикосновений ветра. Запах цветов смешивался с едва уловимым пряным духом реки. Окна дома были пусты и темны, и у ожидавших появилось чувство потерянного вечера. Они стояли у ивы, и едва успели укрыться, когда скрипнула калитка.
Огонь фонаря замерцал во тьме и замер.
Модест Скороход стоял в темно-синем плаще с башлыком и смотрел на небо, выставив руку, то ли пробуя ветер, то ли ловя слезинку дождя.
Не заметив наблюдающих, он пошел вперед, и желтое пятно двинулось вместе с ним, колебля жидкую тьму.
- За мной, милый птенчик, - произнесла Лариса Карлу, но вместе с ними двинулся и Варсофоний.
Они заскользили во мраке.
Скороход, как бы оправдывая собственную фамилию, двигался действительно очень быстро, несмотря на свой горб и плохую дорогу.
Извилистая, словно змея, тоненькая и узкая улочка была переполнена острыми камнями и лужами, что побудило юношей поддерживать Ларису под руки.
Холодные заборы и спящие дома просыпались, взрываясь собачьим лаем и скрипом деревьев.
Желтый глаз фонаря впереди летел над землей, подобно крылатому дракону из китайской сказки.
И вот, наконец, заблестела смолой и серебристыми зигзагами река, тут же, благодаря Скороходу, породившая звяканье цепи.
Желтый фонарь поплыл над водой, отражаясь в ней, освещая мрачную фигуру в лодке.
- Бегом, к старому мостику, - воскликнул Варсофоний. – Моя лодка там!
Они бросились бежать что есть мочи, спотыкаясь, путаясь в высокой жухлой траве. Влетели в продолговатое тело лодки, и пока Варсофоний щелкал замком, Карл сел на весла, и встревожил гладкое зеркало реки.
Лодка пошла криво, а потом и вовсе завертелась на месте - у Карла не было опыта работы с веслами. Варсофоний вежливо попросил сесть на весла, и лодка пошла живее, весла задевали водное полотно почти неслышно, стряхивая мелкие капли.
Они неспешно догоняли плывущий по реке медовый огонь фонаря. Оценщик ломбарда не был таким ловким лодочником, как пешеходом, поэтому Варсофоний догнал его без труда и пошел медленнее, в пределах видимости.
Вскоре они попали в зону вихревого тумана, мягко томившегося над водою.
Не было видно ни одного берега, ни другого – только белесый дым и едва видимый фонарь впереди.
Казалось, исчезли и звезды, то и дело гирляндами мелькавшие в воде. Угольно-серая зыбкая темнота окружала лодку.
- И куда его несет? Уж не в затопленный ли город? – сказал Карл, вглядываясь во тьму, улавливая отдельные очертания.
- Мы миновали рукав реки, - сказал Варсофоний. – Значит, похоже, туда.
- Как страшно, - сложила руки на груди Лариса. – Я много слышала жуткого об этом городе…Говорят, что в лунные ночи мертвецы в нем выбираются на крыши стоящих в воде домов, и стонут, и этот стон - как вой далеких сирен…