После мать убежала, прижимая груду шляпок к груди.
Тальков сполз со стула и подошёл к окну, отдёргивая прозрачную занавеску в сторону: изысканно одетая дама лениво двигала веером около лица, проходя к крыльцу их дома в сопровождении Владимира Ивановича, отца Вадима. Сердце мальчишки радостно забилось в грудной клетке, напоминая игривого воробушка: папа дома, значит, всё хорошо!
А эту мрачную женщину в пышном старомодном платье и с перепудренным лицом, Вадим никогда не любил. Она казалась ему злой.
Быть может, на злость её и были причины, да только откуда о них могло было быть известно мальчишке?
Процессия вошла в дом и Вадим с предвкушением уставился на дверь, закусив губу.
Сердце, казалось, колотилось в горле от нарастающего волнения. Кровь хлынула к лицу и дыхание участилось.
Дверь распахнулась и в комнату вошёл отец, счастливо улыбаясь своему сыну.
Вадим громко и счастливо вскричал, бросаясь к Владимиру и обнимая его за ноги. Приехал! Наконец-то!
Теперь они будут играть с солдатиками и лепить из пластилина самолёты! Всё, как оно и было!
— Мамаша, убери мальца! — вдруг раздался суровый и грубый голос, который никак не мог принадлежать отцу.
Мираж растаял.
Огромная комната, украшенная мрамором и позолотой, сменилась на холодное помещение с ободранными обоями.
Вадим поднял взгляд вверх и увидел большое злобное лицо усатого мужчины. Тот сжал зубы и толкнул мальчишку ногой, отдирая от себя.
Мать, лохматая и болезненная, с рыданиями закрыла мальчика собой. На ней было не шёлковое синее платье, а пожелтевшая от старости простенькая сорочка.
— Не трогайте его, прошу вас! — взмолилась она.
— Чёртовы буржуи! — грозно произнёс один из мужчин с оружием.
Дальше мальчик ничего не помнил. Только то, как эти люди заставили мать натянуть своё старое шерстяное платье, а после вывели, будто преступницу, из квартиры.