Он больше не будил родителей криками, и они этим были вполне довольны. Для них связь была очевидной: раз Вик больше не голосит, значит, полностью владеет собой. А значит, у доктора Г. Ю. Кессара все под контролем.
Иногда психиатр приезжал один – Вик научился отличать его белую «Ланчию» по шуму за окном – а иногда привозил с собой ассистента. Они всегда отказывались от кофе и чая, не смотря на все старания мамы Вика, уходили с ним в зал или в его комнату и там говорили – по часу или более. Вик чувствовал, что страх отступает. Кошмар блек, становился зыбким и неверным. Привидение со штампом прачечной на саване – курам на смех, да и только. Он ни разу не видел кошмаров с участием своего монстра, хотя ему не давали никаких таблеток, и он верил, что скоро образ пластинчатой каменной химеры навсегда изгладится из его памяти. Постепенно, он пропитывался той же родительской уверенностью: доктор Г. Ю. Кессар знал свое дело.
Как оказалось впоследствии – и правда, знал…
-Томография!..
Мама нахмурилась. Ей не нравилось это слово.
-Но почему так срочно?..
Доктор Кессар улыбнулся. Улыбка у него была располагающая к себе. Человеку, который так улыбается, веришь безоговорочно.
-Я договорился, нас подождут, - пояснил он. – Ожидание в очереди, в толпе, может сказаться отрицательно.
Мама понимающе кивнула. Стоять в очередях она и сама терпеть не могла. Вик же в это время смотрел не на нее и даже не на доктора Кессара, а на его ассистента – коллегу, как он тогда выразился. Прочесть по его лицу ничего было невозможно. Он стоял чуть в отдалении, сунув руки глубоко в карманы серого плаща, и снова что-то грыз.
-Это не займет много времени.
-Но уже темно…
-И что?.. – доктор пожал плечами. – Я на машине, да и телефоны тоже есть, и мы всегда на связи.
-Ну, хорошо… - мама Вика нервно укусила нижнюю губу. Ей не хотелось отпускать его, когда на улице уже стемнело, но не отпускать не хотелось тоже, потому как дело шло к развязке. Вик, уже зная, что она согласится – зная еще до того, как доктор предъявит свои аргументы – ждал в передней у зеркала. И, едва услыхав прощания, отворил дверь, выходя на улицу.
Свежий воздух закружил ему голову. Ему показалось, что никогда еще он не ощущал мир так остро, как в этот миг. Заточение в четырех стенах не прошло для него даром. Доктор обогнал его и пошел по дорожке к калитке, быстро и уверенно. Вик запрокинул голову. Мельком увидел звезды – редкие и не очень яркие. Но полярную медведицу он все же отыскал – а потом снова вернулся на грешную землю.
…Она неслась прямо на него…
Доктор еще протягивал руку к калитке, чтобы ее отворить, и не видел того, что происходило у него за спиной. Вик еще стоял на ступенях – вернее, на последней, готовый сойти на дорожку. Расстояние для такой махины – плевое. В три прыжка она размажет его по земле тонким слоем. А по этой сплюснутой морде видно, что именно того-то она и желает. Долгое ожидание ее раздраконило…
Крик застрял у Вика в горле. Он захрипел, пытаясь одновременно позвать врача, обратить его внимание на страшилище позади него – и попятится, спрятаться в безопасном вроде бы доме…
Раз!
Тварь согнулась как гибкий, готовый в любой момент выгнуться обратно, прут. Сжатая, стиснутая в ком сила.
Два!
Тварь распрямилась, выбрасывая вперед лапы, зависла на миг в полете, словно парящий камень.
Три!
Над головой что-то хлопнуло, а потом еще и еще. Звук странный, нездешний, какой-то звучно-легкий…
Зверюга внезапно загребла лапами прямо в воздухе и бесшумно свалилась на дорожку – Вик понял, что подспудно ожидал грохота камня о камень. Существо принялось когтить собственную морду, как будто стараясь что-то содрать. Вик обернулся. Позади него стоял патлатый ассистент и в вытянутой, более не скрываемой в кармане плаща руке, он держал странного вида пистолет, который походил бы, наверное, и на игрушку – если бы не выглядел таким потрепанным и видавшим виды.
Четыре!