Когда Стеблову наконец-то приспичило, Тим с явной неохотой перевёл свой вооружённый оптикой взор с оттопыренных девичьих прелестей на их ужасно непривлекательного папашу. Но дело есть дело - ничего не попишешь. Дальше всё покатилось по маслу: Тим у нас на то и опер, чтобы каверзы устраивать незаметно для тех, кому они предназначены. Я за ним наблюдал - ну, мастер, ничего не скажешь! В следующий заход смотрим - засуетился Стеблов, заоглядывался, башкой завертел, словно радаром.
Да и то сказать, кто хочешь заоглядывается, когда посреди леса хлоркой потянет ни с того, ни с сего!
Но мужиком Стеблов оказался крепким, наверное, на полтергейсте подтренировался, а, может, хозяйственная бережливость, свойственная натуре истинного экономиста, верх одержала.... Во всяком случае, сбор урожая он не прекратил. Правда темпы взял сумасшедшие и на женскую половину семьи орал, как репродуктор - по всему лесу аукалось. В общем, корнеплоды свои припозднившиеся земледельцы собрали единым махом, набили мешками нутро "фордика" и прицепную тележку, загрузились и сами.
Тим уехал за ними, чтобы проследить развитие событий и прихватить Андрона на представление; я же принялся за дело. Наметил круг, расчистил землю от листвы, выкопал неглубокую борозду, заложил гирлянду, запрятал источник питания и всё это заново припорошил листвяной трухой. Я ещё не представлял, в какую клоаку приведёт нас эта хохмистая бороздочка, и веселился от души.
Ждать мне предстояло ещё порядочно, но я не скучал: побродил по лесу, любуясь сочетанием оранжевых и и зелёных оттенков листвы на фоне белого и салатного частокола стволов, набрал грибов, хорошенечко пообедал.... Сердце моё в предвкушении вечернего зрелища билось в ускоренном ритме, я всё ещё полагал, что всё закончится безобидной мистификацией. Позже я назову это мистификсацией.
Всего одна буковка, один незначительный штришок, а какой чудовищный смысл несёт он н хрупком своём плечике!
Уже стемнело изрядно, когда невдалеке послышался приглушённый расстоянием рык Тимохиного "Ижа". Не теряя времени даром, я направился к подготовленной нами ловушке и включил свет. В густеющей лесной тьме моя рукотворная окружность смотрелась весьма эффектно. Её синеватое свечение, достигнутое применением вульгарной пасты из стержня Тимовской авторучки, могло нагнать жути на любого неподготовленного человека. А уж на подготовленного соответствующим образом - тем паче.
- Лихо! - сказал Андрюха, и был абсолютно прав.
Правда, совсем не в том смысле, который вкладывал в оценку происходящего. Лихо незаметно оплетало нас стежками предопределённости. Тимоха о таком понятии понятия не имел, Андрон знал понаслышке... но я-то!
Хихикая и потирая руки, точно шайка младшеклассников, сумевшая таки подложить канцелярскую кнопку на стул любимой учительнице, наша троица удалилась на безопасное расстояние, дабы насладиться плодами своей фарсовой режиссуры. "Фордик" Стеблова известил о своём появлении тихим сытым урчанием и рассеянными клиньями ближнего света. В салоне было темно, как в мешке у кота. Едва слышно хлопнула дверца, ещё одна... четыре чернильных силуэта расчленили синее мерцание круга.
- Четверо - есть! - радостно оповестил Тимоха, будто мы сами не видели.
Силуэты осторожно бродили вдоль границы окружности, но черты не пересек, ни один. Это хорошо. Значит, верят. Ура! Минут через пять фигуры, молча, погрузились в автомобиль и смылись с заколдованного места на третьей скорости.
Нашему ликованию не существовало предела. Мы орали, мы улюлюкали, мы предались шаманским пляскам в светящемся сатанинском круге, мы величали друг друга исключительно пышными титулами, в которых клички индейских сагаморов сочетались с названиями розенкрейцерских ступеней . Дух дерзновения и самохвальства незримо парил над нашими дубовыми бестолковками. Потом мы аккуратно изъяли аппаратуру, тщательно замели следы и, гордые своими успехами, отбыли восвояси.
Воскресный вечер застал нас снова в лесу, но посетители не появились; похоже их предводитель от телефона не смел ни на шаг отойти. Слышал бы он, какими эпитетами был обрисован его умственный облик!