Вот скажите? Ну, как можно спать под мяукающий рык? Искренне сочувствую всем его женщинам, как бывшим, так и будущим. Даже кинуть что-нибудь в него боюсь, вдруг отреагирует неадекватно. И все. Больше не увижу звезд на небе.
Ох, ко всему прочему, еще эта иголка-артефакт нагрелась, а кулон-подвеска в воздухе завис. И снять этот кулон не могу, но видеть его повисшим перед глазами тоже как-то не очень. Что ж с этим кошаком так сложно-то, а!?
–3–
Кэрис
Как хорошо, спокойно. Чувствую себя путником, добравшегося до крова, где его накормили, напоили, и спать уложили. Счастье спокойной волной плескалось в душе. Вселенная, я дома. Какой запах, какое тело и легкое сонное сопение. Пусть это продлится подольше, разве многого я прошу.
Так. С кем это у меня тут счастье всей жизни намечается? И почему в кои-то веки я согласен со своим зверем? Это уже больше похоже на неприятности. Нельзя с моим зверем так часто соглашаться, себе дороже выйдет. И так. Где этот зверь меня вырубил? Судя по ощущениям, у Любавы в каюте. Ну и скажите мне, пожалуйста, когда это к землянке у меня проснулись такие чувства, как« нравится», а в душе стали появляться искорки покоя и тепла?
То, что зверь фанатеет от Любавы, факт известный и неоспоримый. И если я всё правильно понимаю, похоже, эти же чувства начинают захлёстывать и меня. Но этого допускать нельзя. Причем, категорически. Землянка, хоть и малая по комплекции, но аппетит у неё крупного зверя. Стоит той только заговорить, как моя мозговая активность на время затухает, и я готов терпеливо разгребать весь тот словесный мусор, что она вываливает на меня тоннами.
Пока голова Кэриса пухла от ненужных мыслей, руки делали своё наиважнейшее дело. Они впервые, беспрепятственно обследовали то тело, о котором даже и не мечтали. Дорвались-таки. Вселенная, как хорошо. Какая же она мягкая и уютная, вот так бы и сжимал… везде … и не выпускал. Никогда. Любава, ну пожалуйста, сделай что-нибудь хорошее. Не просыпайся! Дай поверить в звезду желания!
Зверь измурлыкался весь. Как же, лежит с мечтой своей израненной души! Еще немножко и об её ноги ласкаться начнет, лишь бы не прогнали. До чего опустился! А еще хищником зовется! Тьфу, смотреть противно! Ладно, смотреть он не будет, но свои шаловливые руки от этой вреднюжки, убирать не будет.
Сглазил.
––Кэрис. Что ты делаешь рядом со мной? Почему твои руки сжимают мои груди? Вернее одна мнет грудь, а другая без зазрения совести шуршит по телу? На шантаж нарываешься? Или мне опять войти в твоё непростое положение? – сонный голос Любавы, отличался особыми нотками ехидства с долей искреннего недопонимания.
«Вот же зараза, слабость зверя и мое пожизненное недоразумение» – внутренне застонал Кэрис.