Стилински ощутил бы что-то щемящее и болезненное в груди, но злоба притупляла все остальные чувства.
— Я отвезу тебя домой, — повторил он и вновь двинулся вперед, увлекая девушку за собой. — Просто отвезу, и все будет хорошо.
Стайлз сожалел о том, что поехал на машине Скотта, его потрепанный джип был бы сейчас к месту. Стайлз совершенно забыл о том, что он не предупредил друзей. Стайлз вообще ощущал, как из пространства стремительно выкачивают воздух, как вакуум начинает медленно сдавливать легкие, и сделать вдох становится все тяжелее и тяжелее.
Лидия чувствовала то же самое. Впервые она разделяла его чувства.
Они оба не знали, сколько времени заняла у них дорога до остановки, они потеряли счет часов и минут, они будто попали в другую реальность, где время не было представлено в виде циферблата, где время вообще не имело значения. На середине дороге Стайлз остановился, снял кофту и накинул девушке на плечи, но Лидия не чувствовала ни холода, ни уж тем более тепла. Она сама погрузилась в образовавшийся вокруг них вакуум — она не дышала, не ощущала времени, не ощущала перепадов температуры.
Просто застыла в неком анабиозом состоянии.
Стайлз вел ее к остановке, смутно помня дорогу и сомневаясь, в правильном ли направлении они идут. На самом деле, обнимая ее за талию, прижимая ее к себе и ощущая ее руку на своем плече, он думал только о том, что недостаточно хорош для нее. Он терялся в своих желаниях, он хотел быть плохим, он хотел быть разрушительным, он хотел быть для нее хоть каким-нибудь. Он думал о том, что не повезет ее домой, что они сядут на первый попавшийся автобус и будут ехать до конечной, что им — ей и ему — это просто необходимо.
Что это было бы правильно.
Когда они доходят до остановки, то им не приходится долго ждать — автобус подъезжает практически сразу же. Стайлз расплачивается за проезд и ведет Лидию на самые дальние сиденья, держа ее за руку. Он чувствует прикосновения ее холодных пальцев, ее напряжение передается и ему. Молчание давит, мрак опускается не только на город, но и на них двоих.
Укутывает и будто укрывает.
Она садится у окна и кладет голову на плечо, как только он садится рядом. Их пальцы по-прежнему переплетены. Стилински вполне уверенно отводит руку назад и прижимает девушку к себе за талию.
Он заботится о ней. Он всегда будет заботиться о ней.
Она пачкает свои руки в его крови (и крови Эйдана), но вновь не замечает его. От Лидии веет свежестью и едва уловимым ароматом духов. От Лидии веет подавленностью и полные отсутствием планов насчет того, что делать дальше. Стайлз старается передать ей свое тепло, старается согреть ее, но ее руки все еще ледяные, и сама она все еще в ступоре.
Автобус трогается с места, пейзаж за окном начинает постепенно ускальзывать, слайды постепенно сменяются, и в открытые окна начинает проникать шум ветра. В автобусе не так уж много народу — одинокая пожилая женщина, несколько парней, чья разрушительная музыка слышна даже Стилински и Мартин, и одна парочка, сидящая как раз прямо перед Стайлзом и Лидией. Все кажутся здесь позабытыми и пыльными, никто в этом чертовом автобусе будто не может расслабиться, мрак вновь начинает давить на плечи.
Стайлз прижимает Лидию к себе еще плотнее. Она поддается, потом приближается к его лицу так близко, как не приближалась еще никогда, и тихо шепчет:
— Ты никому об этом не расскажешь, — она не просит, а приказывает, оставаясь Лидией Мартин — надменной и не терпящей возражений. Стайлза радует прежняя Лидия, он кивает, сжимает ее руку в своей и заверяет:
— Никому. Но и ты к нему тоже больше не приблизишься.
На это Лидия ничего не отвечает — лишь утыкается парню снова в плечо и больше не произносит ни слова. И пока мимо них проносятся километры, они замирают в своей идеальной контаминации, они застывают, каменеют и будто прочнеют. Их пальцы переплетены, их объятия крепки, их близость запредельна.
И их отчаяние велико, ощутимо и разрушительно. Оно сжимает их в клетку, не дает возможности сделать вдох, но позволяет прикасаться друг к другу. Для Лидии это ничего не значит, ее мысли все еще заняты Эйданом, и ее сердце вновь разбито. Для Стайлза это значит многое, но он тоже ощущает впивающиеся в его грудь осколки.
3.