На чердаке было пыльно и жарко, но только тут Амалия смогла наконец-то отдышаться. Тщательно закрыв за собой дощатую крышку люка, она выглянула в чердачное окно, откуда открывался вид на замок и его окрестности.
В ворота замка на полной скорости въехала грузовая машина и резко затормозила. Из неё посыпались солдаты. Некоторые остались возле машины, другие вошли в здание. На сторожку никто не обращал внимание.
Амалия наблюдала за этой суетой и думала о том, что, как только стемнеет, она уйдёт отсюда в незнакомый и так неприветливо встретивший её мир. А уж там, среди сотен тысяч существ из плоти и крови, она найдёт возможность покинуть тело солдата и перейти в какое-нибудь другое тело, ведь Амалия обладает секретом подобных перемещений… Тело Мелентьева перестало быть надёжным убежищем. Его ищут. Его ждёт кара. И если его убьют, то и Амалии настанет конец. Её духу придётся вернуться к старым костям и продолжать влачить безрадостное существование возле гроба. И неизвестно, сколько ещё пройдёт времени, пока в грозовую ночь судьба снова не пошлёт в её склеп человека…
Из дверей замка начали выносить носилки с трупами. Амалия скривилась в довольной усмешке. Всё-таки повезло ей с этими безмозглыми солдатушками. Всего пару часов пробыла она в человеческом облике, а крови натрескалась всласть.
Незаметно её сморил сон. Ей приснилась та, прежняя, погоня, толпы разъярённого мужичья, мельканье вил и топоров, оскаленные пасти собак. Их угрожающий лай с каждой минутой приближался. Нарастающее чувство тревоги заставило Амалию встряхнуться, вынырнуть из липкого омута сна. Выглянув в окно, она отпрянула в ужасе: вот они, собаки! Солдатушки оказались не такими уж безмозглыми! По её следу пустили собак!
Целую минуту Амалия беспомощно наблюдала, как овчарки, натягивая поводки, ведут преследователей к дому сторожа. Из оцепенения её вывел скрип открывшейся двери.
Что? Они уже тут? Амалия кинулась к люку и заглянула в щели. Нет, это пока ещё не солдаты. В дом входила полная белолицая женщина лет сорока, в цветастой косынке, с авоськой в руке.
Таисья, дочь сторожа, раз в неделю наведывалась из города к отцу, чтобы убраться в доме, наготовить еды, заменить бельё. Едва войдя, она принялась деловито расхаживать и по своей привычке думать вслух:
— Опять у них что-то неладное… В прошлое воскресенье драка была, милиция приезжала… И сегодня не слава богу, вон их сколько понаехало. Опять, небось, передрались спьяну…
Между тем овчарки неумолимо приближались. Они были уже в сотне метрах от забора, окружающего сторожку. Амалия в панике переходила от одного чердачного окна к другому. Местность за забором открытая, куда ни побежишь — всюду увидят…
— Сколько раз повторять одно и то же, — недовольно ворчала Таисья. — Убирай за собой, старый хрен, убирай… Поел — сразу вымой посуду, не оставляй на завтра… Живёт как в свинарнике…
Она осеклась, когда из чердака чуть ли не на голову ей спрыгнул голый по пояс солдат. Бледный, с безумно сверкающими глазами, весь перепачканный кровью, с ножом в руке, он напугал женщину до полусмерти. Из её рук выпала бутылка с молоком и покатилась по полу, расплёскивая содержимое.
— Ну! Лезь быстрей! — прохрипел солдат и махнул ножом в сторону чердака. — И не вздумай закричать, а то зарежу!
Она залопотала:
— Не погуби, миленький… У меня семья, ребёночек малый… Всё возьми, вот, на, всё, что у меня есть… Все деньги… Четыре рубля семьдесят две копейки…
— Деньги твои мне не надобны, — отрезал солдат. — Ты мне нужна как женщина. Хочу соединиться с тобой. Ясно тебе? Быстро лезь на чердак.
— Ага. Поняла, — закивала перепуганная Таисья. — Сделаемся, солдатик, сделаемся хорошо, ты не волнуйся…
На чердаке она сразу принялась снимать с себя платье. Амалия тем временем опустила крышку люка и надвинула на неё ящик с каким-то железным хламом. Крышку теперь так просто не открыть, хотя надежда на неё слабая. Она задержит преследователей в лучшем случае на несколько минут.
Она обернулась к Таисье. Голая толстая дебелая баба глядела на неё с заискивающей улыбкой. Амалия стянула с себя сапоги, сняла перепачканные кровью штаны. Топот преследователей и нетерпеливое сопенье собак слышались уже на крыльце…
Амалия вдруг опомнилась. Ведь она находится в мужской плоти всего несколько часов! В сущности, она ещё не успела толком осознать себя мужчиной, а уж о тех ощущениях, которые переживает мужчина во время полового акта, а главное — как он этот акт осуществляет, она знала слишком мало… Но времени соображать не было. Преследователи уже вошли в дом. Сейчас они поднимутся на чердак и всё пропало…
— Давай, солдатик, я готовая, — шептала Таисья.
Вампирша застонала от отчаяния. Что же делать?… Её эфирная сущность могла переместиться из тела солдата в тело этой пучеглазой бабы только в тот момент, когда бабу охватит оргазм. А довести её до оргазма, как хорошо знала Амалия, мог мужской половой орган, этот болтающийся отросток между мелентьевских ног. Отросток должен отвердеть. Но он почему-то не твердеет… Ну как, скажите на милость, заставить его отвердеть и войти в промежность этой гнусной бабы, которая ничего, кроме отвращения, не вызывает? А преследователи уже поднялись по чердачной лестнице, стучат снизу в люк…