— Пппу-у-у… — Демон словно выпустил газы из анального отверстия.
— Чего-чего? Не слышу! А через тридцать кто будет?
— Пппу-у-у…
— А через пятьдесят? Через пятьдесят кто? И вообще что со страной будет? Процветёт она?
— Пппу-у-у… Пппу-у-у… Пппу-у-у…
— Что ты всё пу да пу, — Директор начал злиться. — Яснее говори!
— Не скажет он яснее, — огрызнулась Шепочиха. — Мясо надо свежее приносить, тогда сказал бы.
— Оно в морозильнике лежало!
— Один чёрт сгнило!
Амалия, втянув воздух, поморщилась:
— Ну и запашок…
Директор огляделся.
— Откуда такой вонью понесло?
— Это Зебуб рыгнул от твоего мяса, — сказала Шепочиха и помахала перед собой ручками, заулыбалась довольно. — И не вонь это, а сладкий аромат. У Зебуба даже отрыжка провидческая. Чуешь, как благоухает? Значит, процветёт.
Амалия, пачкаясь в болотной грязи, придвинулась ближе к голове.
— Так что же, о мудрейший Зебуб-Бааль, найду я учёного или нет?
— Найдёшь. Только запомни: твоё заклинание было написано на сорок второй строке. В нём три слова. Ты должна их произнести вслух три раза подряд…
Сразу три ослепительные молнии вонзились в макушку демона, гром треснул с такой силой, что, казалось, весь лес со всей его нечистью встал на дыбы и тучи закружились как в вихре. Зебуб, булькая, ушёл в болото весь, только волны побежали, быстро затихая.
— Скажи, о великий, могу я изменить свою судьбу? — завопил толстяк. — Может, и для меня есть какое заклинание?
В ответ ему звучали лишь хлопки вонючих пузырей, подымавшихся с болотного дна.
— Видишь, что ты наделала, дура, — обернулся толстяк к Амалии. — Спугнула ясновидца своими дурацкими вопросами, а мне ещё о многом надо спросить!
Трясущаяся от страха Шепочиха схватила Амалию за руку.
— Идём отсюда быстрее, — она потянула вампиршу назад, к деревьям. — Зебуб больше не покажется. Он, видно, сболтнул лишнее — вон как разбушевалось вокруг…
И правда, в природе творилось что-то неописуемое. Гром не умолкал. Яростные копья молний скрещивались так часто, что свет их почти не гас. Всё в лесу замерло в этом зловещем мертвенно-белом блеске. Лесная нечисть куда-то попряталась. Сгинул директор крематория. Амалия чувствовала, как какой-то безотчётный, давящий ужас охватывает и её, заставляя бежать, спрятаться, зарыться…
— Давай скорей сердце! — визжала и билась Шепочиха. — Задаром, что ли, я трудилась, неприятности такие навлекла на свою голову?
Амалия кинула ей сердце ребёнка, та схватила его, метнулась к деревьям и скрылась, а вампирша, пробравшись по кочкам и дойдя до твёрдой земли, не в силах больше стоять, опустилась на колени, потом легла, сжалась в комок и, тихонько воя, стала ждать последнего, гибельного для неё удара молнии. Этот удар должен был раз и навсегда лишить её телесной оболочки и вернуть её душу в склеп. С замиранием прислушивалась она к треску небесных копий, ожидая наказания за свои дерзкие вопросы демону…
Но неистовство небес неожиданно разрешилось сильнейшим ливнем, в котором потонули и молнии, и лес, и летучие мыши, и свист ветра. Водяная мгла окутала мир, и в ней слышался лишь грохот отвесно падающих струй.