Луна только разевала рот как рыба, обратил свое внимание на девочку Рогозин. Невилл пел гимн отменно — у него, в отличие от Вячеслава, был голос.
После того, как близнецы (ну наконец-то!) закончили петь, директор погнал всех спать.
Первокурсники, возглавляемые Перси, прошли мимо еще болтающих за своими столами старшекурсников, вышли из Большого зала и поднялись вверх по мраморной лестнице.
Ноги Славы снова налились свинцом, только уже не от волнения, а от усталости и сытости. Он был очень сонным и даже не удивился тому, что люди, изображенные на развешанных в коридорах портретах, перешептываются между собой и показывают на первокурсников пальцами. И воспринял как само собой разумеющееся то, что Перси дважды проводил их сквозь потайные двери — одна пряталась за раздвижными панелями, а вторая скрывалась за свисающим с потолка длинным гобеленом.
Луна шепнула ему на ухо, что путь надо запомнить, и тут мозг снова «включился» от ее слов. Точно! А то как они с утра…
— Луна, — проговорил Слава на русском, — а ты пойдешь с утра на тренировку? Там я поле видел, оно нам подходит… Скажем, в шесть тридцать? Полчаса хватит, чтобы привести себя в порядок…
— С радостью.
— Тогда заметано.
Они подошли к даме в картине, на которой было все розовое. Та строго спросила, окинув всех взглядом:
— Пароль?
— Капут драконис. — Четко и громко проговорил Перси, и портрет отъехал в сторону, открыв круглую дыру в стене.
Все перебрались через дыру — правда Невиллу через проем помог перебраться Слава.
Круглая уютная Общая гостиная Гриффиндора была заставлена глубокими мягкими креслами, столами и шкафами с книгами.
Перси показал девочкам дверь в их спальню (Слава попрощался с Полумной) мальчики вошли в другую дверь. Они поднялись по винтовой лестнице — очевидно, комната находилась в одной из верхних башенок — и, наконец, оказались в спальне. Здесь стояли пять больших кроватей с пологами на четырех столбиках, закрытые темно-красными бархатными шторами. Постели уже были постелены.
Слава окинул взглядом спальню и свою постель (он занял место у самой двери) — совсем неплохо… Вытаскивая фотографию, где он был запечатлен с матерью, и ставя ее на тумбочку, Слава отметил, что все очень устали — ребята молча надевали пижамы и забирались в свои постели.
Слава погладил фото по раме и мысленно пожелал матери спокойной ночи.
Слава, одевшись в спортивный костюм и надев кеды, спустился вниз. Луна еще не появилась, а гостиная была окутана сумрачным светом. Камин не горел, было довольно темно. Только свечи слегка дрожали огненными пятнами на стенках огненно-рыжими пятнами.
На лестнице послышался шум и аккуратная поступь шагов. Луна была в обтягивающих черных лосинах, в серой спортивной куртке и в ярко-малиновых кроссовках. В руках у нее был свернутый коврик.
— Йога? — поднял брови Вячеслав.
— Угу. Поэтому у меня твердая психика.
— Я больше борьбу люблю. Так, бег, самбо… потом еще стрельбу… Но я от матери скрываю, что умею стрелять. Меня крестный научил… Мама считает, что мне рано держать в руках настоящее оружие.
— Понятно. У меня крестный такого же мнения. Но стрелять он меня тоже научил… — хихикнула девочка.
Они тихонько спускались вниз, старясь производить как можно меньше шума. Оба вышли из башни и не без труда нашли дорогу к выходу — и то благодаря тому, что Слава спросил дорогу у портретов, которых немилосердно будил.
Через пару минут, вдыхая утренний свежий воздух, они вышли на поле, разминаться. Рогозин занялся бегом — его очень огорчало, что техника тут не работает, и его плеер не включается (слишком много волшебства), а Полумна начала гнуться на коврике в разные стороны и вставать в разные позы — йога хорошо с утра разминала все мышцы.
— Ты, — пропыхтел Слава, сходя с дистанции и начиная приседать, — смогла вчера здорово успокоить Невилла.
— Он очень обиделся…
— Я б тоже обиделся и оскорбился. Я оставил ему записку на тумбочке, что мы на улице — занимаемся, и за ним зайдем… Эх, — Вячеслав теперь начал отжиматься. Куртка сильно ему мешала, и он ее снял.
Луна стояла лишь на самом кончике пальцев правой ноги, согнув левую в колене, и спокойно дышала. Равновесие она держала идеально.
Слава наконец прекратил растягивать мышцы и уставился на Луну, которая тоже была без куртки в одном коротком, спортивном сером топе. То, что у нее будет и дальше идеальная талия, Рогозин теперь не сомневался.
— Может… В шутку поборемся? — предложил Рогозин несмело.