Она рассказала все вслух, и тут Рогозин-младший неожиданно включился в беседу:
— Это же латынь… Первое слово… Растение, лоза или… Рогоз! Второе — Немиров. Явно фамилия. И… Маленький дуб, дубочек… Может… Название деревни куда ее увезли?
— Ты так хорошо знаешь латынь, Слав, — с уважением проговорила Валентина, когда компьютерщики молнией бросились к своим компам — вычислять где именно эта деревня.
— Второй мой язык после русского и английского. В школе мы так же постоянно используем латынь. Лишь бы теперь мою маму нашли… — тяжело вздохнул Вячеслав.
— Не бойся, твоя мама настоящий боец! Не кисни! — Антонова обхватила его за плечи и прижала к себе, — привезут ее, в целости и сохранности…
— Надеюсь…
Рогозину действительно привезли в ФЭС в целости… И почти в сохранности — ей только руку повредили…
— Мама! — кинулся ей в объятия Вячеслав, учитывая ее поврежденную руку. — Ты наконец-то здесь!
— Да, — хмыкает женщина, аккуратно обнимая его, — вот наконец-то мы встретились… Ты как?
— Ничего, все хорошо. Меня тут даже развлекали… А тебе эти га… нехорошие люди руку сломали?
— Сама виновата, больно мне не хотелось терпеть их общество… Весело у нас с тобой лето начинается, ничего не скажешь…
====== Лето. ======
Рогозиной «с барского плеча» после истории с Немировым дали три недели отпуска чтобы и отдохнула, и подлечила травмированную руку, и они сейчас вместе с дедом и сыном отдыхали на даче.
Рогозину рука очень беспокоила. Ее иногда сводило судорогой, и она еле-еле ей двигала. И запястье больно ныло. Она сделала рентген еще в ФЭС, но ничего так и не нашла на снимке.
Она пошла на берег реки, у которого был Слава. Мальчик лежал на старом покрывале и читал учебник по химии за шестой-седьмой класс, одновременно кусая свежее яблоко. Бутылка воды лежала чуть вдалеке.
— Вячеслав! — и тут запястье снова ощутимо потянуло болью, и женщина поморщилась, хватаясь за него. Ни толком не убрать, ни еду приготовить. — Слава!
— Мама? — он поднял голову от книги. — А что у тебя с рукой?
— Да вот, болит… — снова боль прошлась по запястью.
— Тогда я смогу помочь. У меня в вещах есть мазь, она снимет боль и, если что, залечит. Скорее всего, у тебя какое-то микроповреждение кости, а его пока на снимке не видно.
— А… Поможет?
— Если только я лично намажу. Магия лечит. — Улыбнулся Вячеслав.
— Где же она? — Рогозин-младший разбирал захваченные с собой вещи, книги и тетради. — Ааа, вот!
Баночка с темно-синей жижей, очень плотно закрытая с двух сторон, все же разыскалась среди свертков и прочей мелкой канцелярской ерунды. Аккуратно открывая крышку, он лихорадочно вспоминал, сколько ее нужно мазануть обычному человеку, без магии в крови.
— Мам, где болит сильнее всего? — обернулся он к ждущей его матери, которая все еще потирала запястье.
— Да запястье…
— Руку сюда давай.
Галина Николаевна молча наблюдала как сын наносит пахнущую ментолом и эвкалиптом неожиданно горячую смесь на кожу. Потом ее запястье оказывается в руках у Вячеслава, и тот закрывает свои глаза…
Боль отхлынула от руки так резко, что женщина дернулась, но Рогозин-младший крепко держал ее руку в своих. Он не отпускал руку до тех пор, пока что-то сам не почувствовал.
— Все, — объявил он. — Не болит?
— Нет, — женщина так и сяк поизгибала запястье. — Настоящее чудо!
— Тебе еще ее мазать дня два минимум. И опять же — только я смогу ее тебе намазать…
— Здорово…