В квартире абсолютно ничего не изменилось. Только большая елка в углу, в гостиной, как всегда в игрушках, гирляндах с переливающимися лампочками и красной звездой на макушке напоминала о том, что скоро праздники.
Рогозина, наливая щи в тарелку, думала о быстрой, невзначай, брошенной вскользь фразе Невилла. Неужто мальчик, на ее взгляд, совершенно обычный ребенок, слабый маг, так противен миру магов, что его тупо гнобят и тиранят даже родные?
— Ма-а-ам? М-м-м, как вкусно пахнет! — с этими словами ее сын вошел в большую кухню, принюхиваясь к летящим, манящим запахам еды.
Следом тихой и аккуратной поступью вошел розовеющий Невилл. Он старался ничего не задеть ненароком и не разбить. Но, зная из письма сына о том, что Невилл буквально все (нечаянно, разумеется), ломает и бьет, Рогозина убрала хрупкое подальше и с глаз. Даже в этот раз выставила на стол не привычные чашки, а кружки, которые было бы не жалко.
— Все в порядке, — обратилась Галина Николаевна к робеющему мальчику, — можешь бить посуду, сколько угодно, все равно хочу сменить этот столовый сервиз, может в этот раз получится…
Рогозин прыснул прямо в тарелку: он-то знал, как маме достался этот розовый сервизик, прямо скажем — вообще не подходящий для кухни, и как женщина всячески пыталась от него избавиться, ненароком роняя тот или иной предмет на пол. Это был подарок ее соседки, которая сунула его силой в ее руки в благодарность за то, ее дочь не села в тюрьму по ложному обвинению. Пока сервиз не сдавался знаменитому рогозинскому упрямству — не повезло только одной-единственной тарелке, а остальные предметы были как будто заколдованные — и не бились вовсе, после многочисленных падений на твердое и мягкое.
Разумеется, суповая тарелка (к счастью, без горячего содержимого), ненарочно задетая локтем Невилла, красиво спланировала вниз, и упала дном кверху.
— Сейчас достану, — отозвался мальчик, ныряя под стол и беря тарелку за край. — Цела, — хмыкнул он. — Надо же, а на пол с силой упала.
— Вот, черт! Этот сервиз как заколдованный! — Рогозина с явной досадной уставилась на розовую в цветочках кайму. — Есть способы это выяснить вообще?
— Заколдована эта вещь или нет? — спросил Вячеслав с профессиональным интересом, оставляя в сторону пустую тарелку. — Конечно можно… Надо только за амулетом к чемодану сходить…
— У меня с собой есть. — Невилл извлек брелок-каплю с ярко-голубым глазиком, — если глазик покраснеет, то в этом предмете есть магия, — объяснил он замершей в ожидании женщине.
Брелок предательски поменял цвет, когда его опустили на середину. Рогозин- младший, откинувшись на сидении стула, засмеялся, уже не скрываясь.
— Ну, — оглянулся Невилл, и рассмеялся, — минимум лет пятьсот он вам еще прослужит… А учитывая, что это подарок, вы от него так просто не отделайтесь…
— Охх, — тяжело вздохнула женщина и так же с ненавистью глянула на розовый в фиолетовый цветочек прибор; Вячеслав продолжал хохотать до слез, — с вами я теперь точно не заскучаю…
— Так что у вас обоих случилось в школе?
Этот вопрос застал парней врасплох, и они оба синхронно поперхнулись кока-колой из своих стаканов.
— С чего это ты взяла? — спросил Вячеслав, откашливаясь. Рогозина сначала постучала по спине Невилла, тот кивком поблагодарил ее, с трудом переведя дух, а потом так же поступила и с родным сыном, — спасибо, что помогла…
— Вас сдали, — и Рогозина с улыбкой помахала белым конвертом. — С потрохами.
— Полумна, — произнесли синхронно оба голоса.
— Она написала про нападения…
— Да, — Рогозин тяжело вздохнул, и переглянулся с одноклассником. — Действительно… Трудно скрыть от тебя, полковника полиции, очевидное. Тогда рассказываю… все как есть…
— И что преподаватели? — спросила на это Рогозина, — вы им рассказали? О своих догадках?
— Понимаешь, мам… Мы не знаем, кто главный виновник этого всего… Единственное, что мы понимаем — ни я, ни Невилл, ни Луна не в такой опасности, как Гермиона…
— Стоп, Слав, — провозгласил Невилл, махая руками, — ты — полукровка?! Не вижу тут отца-мага…
— Нев, я приемный, — заметил Рогозин, переглянувшись с Галиной Николаевной, — мы с мамой решили этот факт скрывать…
— Да ладно?! А кто же тогда…
— Ты будешь наверное третьим, кто будет знать правду. Моя фамилия Поттер… Да, меня когда-то звали Гарри. Тот самый, да, — когда у друга от сказанного округлились глаза.