— У нас… В общем на наших руках специальные магические браслеты… Что-то типа «тревожной кнопки». Между прочим, это Славкина работа…
И блондинка продемонстрировала свой: четыре имени, написаных черной краской, на сером фоне толстого шнурка.
— Если одно имя и фон вокруг него красный и шнур нагревается, то значит человек в опасности. Так и сегодня произошло… А дальше — проверить по интернету, где ЧП и мчаться туда…
— На чем сюда приехала?
— Ах, не надо, — отмахнулась девица, — на мопеде…
— И ты — без прав?!
— Конечно же нет. Бумажка выписана самым главным полицейским Москвы, который за сравнительно небольшие деньги закрыл глаза на то, что мне не хватает до четырнадцати чуть-чуть…
— Ага, сейчас, — фыркнул Вячеслав, слушая разговор матери с девушкой, — ты ж февральская!
— Спасибо, Слав, что сдал меня с потрохами! — девочка злобно мерцанула своими глазами.
— Всегда пожалуйста. — Рогозин демонстративно закатил глаза.
— И куда же смотрит твой крестный?
— В декольте очередной женщины, — Луна демонстративно подняла руку с красивым черным маникюром, и начала рассматривать свои ногти, — так что я к нему — без претензии…
Мужчина сзади громко захихикал; Рогозина, вмиг посуровев, с трудом сдержала нейтральное выражение лица.
— Работаем, Борь, — проговорила начальница ФЭС, уже гневно сверкая глазами, — вы оба, — она кротко кивнула «детишкам», — отсюда ни ногой…
— А можно вопрос? — самым нежным голосом проговорила Луна, — может, девочки все-таки были доставлены в больницы? Я могу обзвонить… все учреждения города Москвы. Только фотографии дайте, оʼкей?
Женщина сжала губы, но, с минуту подумав, кивнула. Лишние руки всегда нужны, и так и Луна будет «при деле» и Вячеслав отдохнет. И так хоть эксперты не будут загружены звонками… Тем более, эта девица хоть не будет путаться под ногами…
— Пошли, — позвала ее за собой начальница Федеральной Экспертной Службы. — Раз уж сама вызвалась…
Девочка терпеливо сидела за мелким столиком в палатке наспех развернутого мобильного лагеря, рядом с женщиной, и обзванивала больницы, поликлиники и морги, но никто не видел таких девочек-близняшек, и вычеркивала отработанный пункт из перечня. Рогозиной беспрестанно звонили, требовали и ругались, но женщина внешне оставалась спокойной, сдержанной.
Но Луне было невдомек, что Рогозина думала сейчас вовсе не о деле, а о своем сыне. Если бы это неизвестный ударил бы сильнее, или знал что Вячеслав — ее сын, то сейчас бы они имели тройное похищение с целью выкупа (и сейчас она бы была в таком же невменяемом состоянии как и бедная Валентина), или, гораздо хуже, двойное похищение и труп…
Но это и след. Значит, похитителю или похитителям нужны были только девочки, и больше никаких лишних свидетелей. Для чего? И что произошло, почему сейсмоустойчивый комплекс вдруг, не выдержав нагрузки, обвалился? Давление? На кого?
Рука с ручкой замерла около девственно белого листка бумаги.
— Галина Николаевна, — раздался в тишине голос Полумны, — я всех обзвонила: таких пациентов или трупов не поступало.
— Спасибо, Полумна, — очнулась от мрачных дум женщина, и подняла глаза на входившего в палатку лохматого компьютерного гения, Ивана Тихонова. — Можешь идти к Славе…
Девочка кивнула и была такова, протиснувшись мимо замершего парня и кровати с лежащей под действием сильного лекарства Валентиной Антоновой.
— Галина Николаевна, — начал говорить Иван, — наши нашли место, откуда, предположительно, были похищены девочки. И вот, что они нашли…
Спортивную сумку сына Рогозина узнала моментально:
— Это сто процентов сумка Вячеслава, я ее узнаю… Чистая?
— К сожалению… Только пыль, стеклянная крошка и краска… Ничего. И следы вашего сына. Нашли так же вещи девочек и разбитые мобильники, как и говорил Вячеслав нам. И все.
— Ладно… Что по комплексу? Почему произошло обрушение?