Рогозина и она остановились. Сцена перед ней предстала поистине страшная: двое магов в разодранных черных мантиях и масках выгнулись в самых разных неестественных позах. Все позы тел говорили о том, что им было просто нечеловечески больно. Но еще больше вопросов вызывал большущий серебряный котел — таких огромных Рогозиной еще в жизни видеть не приходилось (хотя Вячеслав упоминал, что котлы, в которых он варит зелья, бывают не только маленькими), похожий на огромную ванну из серебра.
Все маги, которые заглядывали в нутро, быстро отскакивали оттуда и прижимали ладони ко рту. Многие бежали за ближайшие надгробия, где их шумно выворачивало наизнанку.
Судя по виду Боунс — такое ей видеть в своей жизни приходилось не раз…
— Там, — Боунс поднял руку, — произошел мощнейший темный ритуал возрождения. Очень древний и могущественный. На дне мы обнаружили — труп новорожденного младенца, отрубленную левую руку без пальца, и остатки кости.
— Левая рука… — руки Рогозиной сами сжались в кулаки, — не хватает пальца. Питер Петтигрю! Вот кто заманил чемпионов и переместил на кладбище…
— Наверняка он… Не думаю, что вам стоит на это смотреть, — поспешила остановить ее начальник департамента. — Вам еще понадобится силы…
— Амели! Тут еще! — крик в относительной тиши кладбища прозвучал так неожиданно, что обе вздрогнули, — еще, похоже, труп!
Рогозина в этот раз была быстрее Боунс, перейдя на бег между нестройными рядами склепов и могил. Поспешив на место, она узнала еще одного участника злосчастного Турнира Трех Волшебников. Виктор Крам… В его окровавленном боку торчал точно такой же кинжал.
Она коснулась его жилки на шее. И тут же ощутила слабое биение… Он жив!
— Срочно сюда! — заорала она, моментально забывая обо всем, в том числе и о том, что она здесь не хозяйка, — парень еще жив! Нужна помощь!
— Так, — распорядилась Боунс, — Виктора Крама срочно в Мунго! Нам хватит и одного скандала с Францией и с французской школой магии!
Парня моментально погрузили на парящие в воздухе носилки, и двое мракоборцев растворились в темноте.
— Где же Слава… — и тут Рогозина решила рискнуть. — Слава! — закричала она по-русски, — Вячеслав! СЛАВА! СЛАВА-А-А!
— Нашли! — неожиданно из тьмы возник прозрачный образ павлина, — мы нашли еще одного участника Туринира… Он жив…
Боунс и Рогозина, не сговариваясь, бросились бегом следом за летящим полупрозрачным павлином, который показывал им путь. Сириус едва поспевал за быстро бегущими женщинами.
Бежали они долго. Кладбище уже давно кончилось, а павлин привел их к заброшенному коттеджу на окраине деревеньки. Там и они увидели Вячеслава.
Парень был бледен, изнурен, крепко одной рукой вцепился в свою волшебную палочку, держа вокруг какую-то бледно-зеленую сферу вокруг, так, что к нему было не подобраться, а другая рука держала нож за рукоять. Было видно — еще мгновение, и он его бросит в цель. Он был весь в пыли, в земле, полуобнажен по пояс, лицо, руки и тело пересекали окровавленные полосы неглубоких порезов. На шее и правом плече — обширные синяки. Еще он явно с трудом стоял — по одной ноге у него стекала тоненькой струйкой кровь, и она как-то неестественно была вывернута. Его взгляд был расфокусирован и безумен — ни капли понимания происходящего. Он выглядел в этом — как загнанный в угол зверь, которому так просто теперь не вырваться, и нечем рисковать.
— Вячеслав! — крикнула Боунс, — опусти сферу, позволь оказать тебе первую помощь…
— Парень долго не простоит — все резервы уже задействованы и израсходованы, может свалиться с полным магическим истощением, — обратил внимание на его состояние один из мракоборцев.
— Я вам не верю, — голос Рогозина-младшего был сильно искажен, да и говорил парень так, словно был полностью уверен в своих словах, — докажите…
— Слава! — крикнула Рогозина, — тебе же больно, опусти защиту! Это я, твоя мама!
От этих слов парень словно очнулся, услышав голос своей матери: было видно, что на миг он словно сбросил свою пелену с глаз — взгляд стал более осмысленным. Но тут же все сменилось обратно — взгляд помутнел.
— Докажи… — Прошипел он, и нож был уже направлен прямо в нее. — Ответь. На что у меня сильнейшая непереносимость?
— Слава, опусти нож, пожалуйста…
— На… что… у… меня…сильнейшая… — упорно и тупо проговорил Слава.
— Алкоголь… Опусти нож, Слава… Пожалуйста, — Рогозина, даже несмотря на опасность быть убитой, сделала пару шагов к сфере. — Опусти нож и волшебную палочку…
Нож упал почти к самым ногам женщины, сфера исчезла; колени Вячеслава подогнулись, и он упал почти на свою маму, прямо к ней в руки.
— Слава…
И парень, наконец очутившись в ее объятиях, тяжело зарыдал…