- Мастер!.. – вскричал он, но тут же осёкся: его собственный голос был чист и звонок, словно у юнца. Уоллфрид даже зажал себе рот ладонями, направив полные ужаса глаза на товарищей, теперь по-настоящему испугавшись. Он решительно не понимал, что с ним происходит, и в надежде смотрел на Мастера, ожидая услышать из его уст всю правду.
- Всё в порядке, Уоллфрид, – улыбнулся тот. – Мы рады, что ты очнулся. – Он присел рядом с дворецким, который недоумённо вопрошал его одними глазами, боясь, заговорив снова, услышать вместо своего голоса чей-то чужой. – Не волнуйся, друг. Тебе удалось помочь Фреммору сразить Блэкморта, после чего Чёрный слуга исчез, а Фреммор ушёл в озеро. Ты просто молодец. Мы гордимся тобою, ведь ты в одиночку сумел это сделать. И, видит Бог, мы с Квином в тот момент мало бы чем помогли бы тебе и Фреммору, ведь ты, как мы поняли, связывался с ним. Молодец!
- Но это ещё не всё, – продолжил Квин, улыбнувшись. – После того как призраки исчезли, волны озера выбросили тебя на берег, и из глубины его мы услышали шёпот Фреммора: «Он здоров». Поэтому не удивляйся, что ты теперь по-иному ощущаешь себя, ведь Фреммор в награду за помощь подарил тебе молодость и здоровье.
- И твоё сердце, Уоллфрид, больше никогда не будет болеть, – добавил Мастер.
- Сила Серебряного озера исцелила тебя, и не только изнутри, – подмигнул Квин. – Погляди-ка в воду.
Не понимая толком, о чём они говорят, Уоллфрид подошёл к озеру. Наклонившись над зеркальной гладью белых вод, он взглянул на своё отражение. Оттуда на дворецкого глянул ясноглазый молодой человек с тонкими чертами лица, худощавый и широкоплечий. Доходившие до плеч тёмно-русые волосы и смугловатая кожа выдавали в нём настоящего коренного британца, если не считать того, что всю картину портила изодранная и перепачканная ливрея, в которой Уоллфриду вдруг стало так тесно, что он, не сознавая ещё, что отражение в воде – это он сам, спешно расстегнул воротник, застёжки и инкрустированные сапфирами пуговицы, освободив своё крепкое тело из её тесного плена.
На обнажившейся груди его тут же сверкнуло в лучах заходящего солнца клеймо Верности, и Мастер с Квином поражённо воскликнули: на клейме вместо царственного льва играл золотистой чешуёю золотой крылатый дракон. Он возвышался, гордо и изящно изогнув шею, пронзая взглядом распростёртого перед ним в поклоне вислоухого пса, а извивающийся язык в открытой пасти, казалось, трепетал с каждым ударом молодого и сильного сердца в груди Уоллфрида.
Однако недолгое созерцание обновлённого клейма Мастером и Квином было прервано душераздирающим криком Уоллфрида. Осознав, что с ним произошло, дворецкий бросился к ним и начал судорожно хватать то одного, то другого за одежду, и скороговоркой причитать:
- О нет, Мастер! Квин! Что со мной? Что со мною стало?! Я не хочу быть таким, ведь милорд меня попросту не узнает! Это вы попросили Великого Фреммора? Вы???
Мастер схватил мечущегося юношу за плечи, заставив остановиться.
- Успокойся, пожалуйста, Уоллфрид! – произнёс он, не без удивления добавив: – Мы ни о чём подобном его не просили, но почему же ты не рад тому, что озеро вернуло тебе молодость? Я думал, ты ещё как обрадуешься!..
В ответ на его слова Уоллфрид в отчаянии схватился за голову.