Рассказанное Арсентом до крайности ужаснуло Джереми, но последние слова дворецкого врезались в его память сильнее.
- «Проклятая француженка»? – изумлённо переспросил граф. – Но как же… Как это возможно, ведь вы сказали, что она проникла в ваш мир через английский портал?!
- Вероятно, она прибыла в вашу страну из Франции по какой-то причине, – высказал предположение монарх. – Возможно даже, что специально для того, чтобы попасть в Гулсен, ведь, как уже предположил Арсент, она могла вычислить местонахождение нашего портала, хотя теоретически это сделать просто невозможно. Хотя я не стану отрицать того, что её мысли о захвате королевства появились уже здесь – тогда можно предположить, что она попала к нам, случайно столкнувшись с нашим порталом.
- И теперь она верхом на Шейле и в сопровождении огромной стаи её крылатых подданных совершает кровавые нападения на людей – господ и слуг – в разных уголках Гулсена, – то есть, начинает претворять в жизнь свой ужасный план о господстве грифонов над людьми и о своём «будущем королевстве»… Теперь эти нападения происходят почти каждый день, – горестно вымолвил Арсент, поникнув седой головой и закусив губу, чтобы не разрыдаться от помянутых событий. – Причём мерзкая женщина делает так, чтобы нам было как можно больнее, выбирая в свои жертвы молодых господ и старых слуг.
- Её одолела неутолимая жажда власти, – подхватил Джастин. – Она мнит себя героиней, очищающей своё будущее королевство от «грязи и гнили», как она нас называет, непровозглашённой королевой Гулсена, «страны Грифонов», – ни больше и ни меньше. Именно после этих ужасных смертей наших подданных мы и соединяем Скорбящих, потерявших своих господ и слуг в результате нападений грифонов. И делаем это теперь практически каждый день. – Монарх опустил голову вслед за своим дворецким и как бы в солидарность с ним, и по щеке его пробежала слеза.
- Мы сочли, что так мы поможем им перенести величайшую трагедию в их жизни, – после минутного молчания вторил Арсент, с жалостью взглянув на плачущего монарха. – Скорбящих с каждой неделей становится всё больше, но мы ничего не можем с этим поделать. Их объединяет общее горе, так пусть же оно поскорее обратится в новое счастье, объединившись с другим таким же горем… Но так дальше продолжаться не может, вы и сами это прекрасно понимаете, сэр Джереми. Королевство Гулсен слабеет под её натиском. Да, Флёр без грифонов не составила бы для нас помехи и её отправили бы назад сразу же, как только она проявила хотя бы малейшую агрессию против нас. Но в союзе с грифонами она становится непробиваема, словно броня. И обычная сила, сила оружия, не способна даже на время её остановить. И только вы можете сделать это, сэр Джереми. Вы и ваш верный дворецкий Дорнтон.
Реакция графа изумила правителей Гулсена. Джереми вдруг расхохотался.
- Неужели вы думаете, что во мне и Дорнтоне есть что-то такое, что сильнее, скажем, арбалета или драконьей пасти? – вопросил он с улыбкой сразу после того, как приступ смеха утих. – Мы простые англичане, только и всего. И в нас нет никакой такой силы, какой от нас вы, по-видимому, ждёте. Мы просто хотим вернуться назад, и, скажу вам откровенно, при всём к вам уважении, – мы не сможем стать для вас поддержкой, поскольку у нас нет ни особых способностей, ни армии для ведения войны с кем бы то ни было… – Дорнтон слушал речь хозяина с вопиющим ужасом в глазах, ибо ждал, что вот сейчас их поразят гром и молния за дерзновения молодого графа. Но ничего такого не произошло. Монарх и дворецкий весьма спокойно внимали протестующим репликам Джереми, и Дорнтону даже показалось, что они осознанно желают, чтобы Джереми распалился. И поэтому не мешают ему.
И действительно – за то время, пока молодой граф продолжал в весьма резких словах отстаивать своё с Дорнтоном мнение, старый дворецкий вдруг начал замечать, что в помещении, где они сейчас находились, стало словно бы светлее, несмотря на то, что за окном был уже поздний вечер. Этот неземной свет окрашивал предметы мебели в какой-то призрачно-алый цвет, словно кто-то разбавил в воде каплю крови. А правители Гулсена будто бы не замечали этого. Они по-прежнему спокойно внимали грозному тону Джереми, пока тот вдруг резко не умолк, заметив краем глаза необычное освещение монарших покоев. Однако как только он это сделал, алое свечение тут же исчезло, и помещение вновь погрузилось в сумрак наступающей ночи.
- Что… что это было? – с дрожью в голосе выдавил из себя граф, озираясь кругом.
Губы монарха тронула едва заметная улыбка, и он величаво и неспешно выпрямился в своём кресле.