Сердце колотит, в ушах шум, дергается левая щека…
Я положил первую записку под камень.
И пошел.
Через семь минут после заброса я ощутил неприятное жжение в области спины; кто-то издалека упёрто «шевелил» глазами в моём позвоночном столбе. Потихоньку добираясь до печенки.
В таком состоянии (не страх, но близко, не паника, но недалеко) я пробыл минут десять. Постепенно продвинулся к основным зданиям.
И тут меня погнали…
Первые подкусы * мне нанесли в область щиколотки, голени, под колено, часть в бедро.
Какое-то время я шел, рыча и отмахиваясь, делал вид, что подымаю камень, потом и не только делал вид. Существа, напоминающие собак (sic!), реагировали на мои попытки решить дело условным миром вяло угрожающее, но шибко настойчиво.
Меня гнали с открытого пространства.
И я-таки не выдержал, побежал.
Не… Я преочень быстро побежал. Я запетлял от страха. Да. Как заяц запутывал следы при всей очевидности для охотников о бесполезности данного действа.
Началось буйство чувств.
От страха обострилось зрение: серые предметы приобрели явный очерненный контур, движение собак перестали восприниматься скользящей расплывчатой тенью.
В ушах заголосило, закашляло многоголосьем псиным; явственно различались напевки сук и скулёжное тявканье щенков, далекий пробный рык подростков.
Волосики по всему телу топорщились: помогали, мои маленькие, узнать за долю секунды – это будет укус или только «предварительный набросок». (Мимоходом мой мозг отметил: надо бы взять в разработку эту тему – предтактильные ощущения человека в момент опасности.)
В новостях и следующее: любопытная горечь во рту (стресс – это херня – меня же медленно пытаются убить).
А вот перебитый многажды нос меня, шалун эдакий, подвел: ни шиша я не обонял (ну, может только ежели запах собачьего дерьма; вляпался ишо при входе в промзону).
Ко всему прочему появилось и новое, неизведанное чувство. Хотя писать о нем в единственном числе не очень-то и верно. (Эх, попадись мне господин Аристотель со своей теорией о пяти чувствах – искусал бы.)
Охарактеризовать сиё ощущение можно только так: я не хочу, чтоб меня сожрали.
Благодаря неизведанному доселе мироощущению я умудрялся избегать:
- торчащие пруты арматуры;
- раскиданных там и сям (хи-хи, на манер древних противопехотных мин) деревянных конструкций с гвоздями;
- хищных стеклянных перегородок;
- трухлявых перекрытий;
- скользких и неверных под ногой поверхностей.
Я совершал невообразимые прыжки с одного уровня на другой, на обостренной интуиции (назовем это так), выбирая верную опору для толчковой ноги, приземлялся на кончики пальцев и, сдирая кожу, невероятно напрягая мускулы, – тянулся, карабкался, бежал…
Но меня гнали. Куда? Мне было не до рассуждений. Я бежал согласно воле гонящих.