- А что с другими странами? Там ситуация такая же?
- А черт его знает. Только я лично думаю, что там все по-другому. И знаешь, легенды то разные ходят. Есть, говорят, страна еще, где все уцелело и люди живут счастливо и хорошо. Но точно никто этого не знает.
Мы просидели в тишине, доедая последние остатки обеда. Говорить больше не хотелось. Нужно переварить все то, что я услышал. Мир уже не станет привычным – это понятно, но чего же теперь ждать? За что бороться? Какую можно иметь цель?
- Фил, что можешь сказать об этом? – я снял жетон с шеи и протянул старику. Он долго осматривал украшение, молча уставившись в знак. – Фил?
- О, да… прости, - он кинул мне жетон в руки. – Задумался о чем-то своем. Понятия не имею, честно сказать. Похоже на какой-то птичий череп. Помнишь зеленый череп у того бандита? Это что-то типа знака группировки. Возможно, ты раньше принадлежал к одной из них. Или военный трофей. Узнаем, как вернешь память. На будущее: не советовал бы тебе это показывать кому попало. Если эта группировка занималась темными делишками – тебя пристрелят на месте и еще награду за голову получат.
- Понял. И это… - я немного смутился, - Фил, а почему ты мне помогаешь?
Старик посмотрел на меня таким взглядом, какого я раньше не видел. В этот момент мне показалось, что я знаю его всю жизнь. Его глаз выражал собою все миролюбие и даже какую-то отцовскую любовь. И что-то в нем такое родное, болезненное, ущемленное. Видно, что он не совсем был готов к такому вопросу. Он отвел взгляд в сторону и прокашлялся, разбавляя обстановку. Я понял, что сейчас он мне искренне не ответит. Ну, или, в крайнем случае, скажет не все.
- Я расскажу тебе небольшую историю, - Фил стал серьезным и мрачным, - я переходил один лагерь работорговцев, стараясь не попадаться на глаза. Не то чтобы это было сложно физически, просто там у них была небольшая семья. Жена, муж и трое детей. Мне не нужно рассказывать тебе то, что они делали с женщиной на глазах у ее родни. Да, именно они. Их было семеро. Потом еще трое достали из клетки мужчину и отрезали ему конечности. По кусочку. Постоянно приводя в чувство, с помощью препаратов. Они смеялись и гоготали. А дети остались у них на продажу. Их родители не выдержали пыток и скончались у меня на глазах. Для меня это был страшный удар. Я ничего не смог бы сделать. Но вот уже потом я подумал: а что, если бы этот мужчина мог постоять за себя? То ничего бы особо не изменилось, разумеется. Просто велика вероятность, что напав на них с самого начала, он бы показал своим примером жене дальнейшие действия и они, возможно, погибли бы во время их захвата, а детям всяко было бы проще, если бы они не видели пыток отца и надругательства над матерью. И еще была одна мысль. А что, если бы я был не один? Что, если бы еще один крепкий вояка был бы рядом? Мы бы зашли с двух сторон и вырезали тварей по одному. А уже в самом конце вышли на тех уродов возле клеток. Шансы на то, чтобы сделать все это, были где то один к четырем, но это не мало, особенно в наше время.
Он замолчал. Его намерения были понятны, логичны и чисты. Но все равно он что-то недоговаривал. Во всех его жестах, в мимике, по словам уже понятно, что он усердно старается что-то скрыть. Я не верю Филу. Во всяком случае, не во всем. Однако он – мой союзник и в этом сомневаться не стоит. Не настолько же он глуп, чтобы предоставлять мне убежище, припасы, оружие, чтобы потом передать меня кому-то. Нет, я еще даже и не сомневаюсь, что он будет обучать меня. Но в чем мораль на самом деле?
- Тебе нужен напарник?
- Тебе нужен наставник. Остановимся на этом.
Он встал и снял толстовку с курткой. Его мышцы не походили на стариковские. Четкие, рельефные, в меру накачанные. После он скинул повязку с глаза и все остальное обмундирование, оставшись только в штанах, ботинках и борцовке. Под стеклом его глаз оказался вполне здоровым и ничем не отличался от первого.
- Что и зачем это? – спросил я, указав на черное стеклышко глазной повязки.