— А сейчас, гражданин Савада, Вас будут ненавязчиво пытаться убедить в том, что незачем рисковать жизнью из-за ерунды, — возвестил призрак, опираясь ладонями о несуществующий для него подоконник.
«В смысле?» — опешил Тсуна, обводя класс взглядом. Киоко напряженно сжимала кулаки, лишь этим выдавая свое нетерпение, и внимательно слушала последнее напутствие учителя.
— В прямом, — отозвался дух, перебивая манну небесную, снизошедшую на учеников, в виде позволения преподавателя идти домой.
Киоко тут же обернулась к Саваде, и тот поспешил уставиться на доску. Девушка не спеша встала, поправила юбку, исподлобья косясь на друга, и подошла к нему, растягивая губы в улыбке.
— Тсуна-кун, как ты? Вы с братиком давно выписались, но после выписки я тебе не видела, так что…
— Я в порядке, Киоко-чан! — краснея, выпалил Савада. Вольфрам закатил глаза и усмехнулся.
— Отлично, — выдохнула девушка и, опершись ладонями о парту Савады, продолжила допрос: — Но, Тсуна-кун, почему вы вообще попали в больницу? Ты говорил, Реборн устроил тренировку и вы попали под дождь, но разве можно так заболеть, всего лишь проведя несколько ночей в лесу и попав под ливень? Как так получилось?
«Сначала мама допрос устраивала, теперь Киоко-чан!» — мысленно взвыл будущий босс Вонголы, бегая взглядом по полу. Серый линолеум делился на фрагменты черными контурами ромбов, переплетавшихся в причудливый узор. Они были куда интереснее, чем глаза одноклассницы, задававшей провокационные вопросы, а главное — куда безопаснее.
— Ну, мы просто сильно вымокли, — промямлил Савада, мысленно моля судьбу о снисхождении. — А в пещере холодно было… Гокудера слишком долго под дождем пробыл, дольше остальных, потому ему было хуже всех. Ну а Мукуро… у него просто осложнения начались. Нам не повезло.
— Тсуна-кун, но ведь спальный мешок спасет от переохлаждения, а аптечка — от начинающейся простуды! — возразила девушка, и ее пальцы предательски задрожали. Киоко еще сильнее оперлась о парту ладонями и, пристально глядя на друга, ждала ответ.
«Не говорить же ей, что Реборн нам запретил мешки брать?!» — возмущенно подумал Савада и внезапно получил неожиданный ответ.
— А почему? — Фукс смотрел в потолок так, словно изучал карту сокровищ Майя, а голос его был безразличен, будто его застали за наиважнейшим занятием и задали вопрос о цене на сыр.
«Что «почему»?» — опешил Тсуна, не ожидавший ответа на риторический вопрос.
— Почему бы не рассказать мисс Сасагаве, что Реборн-чан не выдал вам мешки? — терпеливо пояснил Фукс.
«Но это же подло! — возмутился Тсуна. — Я, фактически, заложу Реборна перед ней! Она верит, что он хороший и не способен причинить нам вред, а я…»
— А он хороший? — перебил его Страж и наконец перевел взгляд на своего подопечного. — Скажи, Савада-сама, твой репетитор на самом деле не способен причинить вам вред, или Киоко-тян заблуждается?
— Тсуна-кун, почему ты молчишь? — осторожно спросила девушка, выводя Саваду из раздумий. Парень стушевался, промычал нечто невразумительное и наконец ответил:
— Я просто слова подбираю, думаю, как бы поточнее объяснить…
— Просто скажи, как есть, — подбадривающе улыбнувшись, попросила Киоко, а в глазах ее промелькнула напряженность, волнение и… обреченность.
Ей никогда добровольно не говорят правду, и она уже не надеется на чудо.
— Ты врешь ей, мсье Савада, выгораживая человека, способного причинить вред тебе и ее брату. Вы оба думаете, что неведение лучше истины, и не понимаете, что она не верит ни единому слову вашей лжи. Вы врете, а она делает вид, что верит лжи, лишь для того, чтобы вы за нее не волновались. Нечестно. Несправедливо. Разве она не заслужила право знать правду? Или ты думаешь, что неведение, сдобренное тонной беспокойства за друзей, лучше четкого понимания происходящего?
«Она… знает?!»
— Всегда знала. Она не идиотка, а вы плохие лгуны.