— Понимаешь ли, без прогресса нет жизни. А я не собираюсь умирать, застряв в болоте. — Серые глаза равнодушно взирали на столбы пыли, поднимавшиеся к небесам.
— Решил покорить новые горизонты?
— Именно так.
Очередной стон израненной земли заставил пирамиды печально вздохнуть, сетуя Сфинксу на то, что люди так и не осознают, как же быстро их деяния стираются во времени. Сфинкс не ответил: он уже готовился к новой спячке, точно зная, что великая страна песков будет существовать независимо ни от желаний смертных, ни от благоволения природы, ни от самого наличия или отсутствия на мертвых песках последнего Чуда древнего зодчества. Египту ведь покровительствует сам Ра, сжигая его дотла и возрождая, как сгорал каждый вечер и рождался каждое утро солнечный диск.
— Потому мне с тобой так интересно, Клаус.
— Взаимно, Диана. Хотя знаешь, имя древнеримской богини охоты тебе не подходит. Тебе бы куда больше подошло имя «Фурия» или «Мегера» — богиню мщения ты мне напоминаешь куда больше.
— Почему же? — рассмеялась невеселым смехом, похожим на раскаты колокольного звона, вглядывавшаяся в серые столпы пыли итальянка. — Охотиться на людей я люблю ничуть не меньше, чем мстить им.
Карие глаза безразлично скользнули по догорающему в жарком мареве, охваченному войной городу. Грохот взрывов заглушал стоны раненых, слишком тихие, чтобы достичь слуха людей, похожих на божеств, но слишком громкие, чтобы их не услышал страж пирамид с львиным телом и человеческой головой. Вот только отвечала на стоны лишь тишина.
На горизонте показалась крохотная точка, стремительно увеличивавшаяся в размерах. Черная букашка разрасталась, будто пиявка, напившаяся крови, и вскоре превратилась в гигантского дракона, летевшего на огромных крыльях-лопастях, вращавшихся с немыслимой скоростью.
«Паф!» — фыркнул дракон, изрыгая из пасти пламя.
«Бом!» — похоронным звоном отозвалась земля, принимая бомбу.
Очередная уродливая язва украсила тело Египта, сравняв несколько домов с землей.
Блондин смотрел на взметнувшийся к небу прах, как Македонский смотрел на поверженных персов. И Колосс на глазах у сфинкса превращался в Ареса, упивающегося победой на поле брани. А затем пыль развеялась, и Арес перевоплотился в Аида. Спокойно и равнодушно провожали серые глаза оседающий пепел, будто следили за песком в древних часах. Тартару главное — подсчитать души, попавшие в него, к чему им сопереживать?
— Тогда идея немного расшевелить тайный мир мафии тебе должна прийтись по вкусу, — переведя взгляд на всё раздававшийся в размерах, как грозовая туча, вертолет, наконец сказал он.