— А еще, когда дона Скуало якобы съела акула, — добавил Фукс, — он подумал, что умереть так — это правильно. Согласись, достойные мысли, хоть и не вяжутся с привычным тебе образом Ямамото Такеши. Не так ли, герр Савада?
«Вот этого не стоило говорить», — мысленно возмутился Тсуна, а Фукс рассмеялся и, облокотившись на спинку дивана, которой для него не существовало, ответил:
— Но я очень хотел тебе об этом рассказать. Потому как из всех твоих Хранителей этот самый надежный. Нет, конечно, Гокудера-сан и Сасагава-кун тоже безумно верные друзья, — поспешил уточнить Страж, заметив раздражение Хозяина, — но господин Хаято слишком вспыльчив, а мсье Рёхей «без царя в голове», то есть не слишком рассудителен, мягко говоря. А вот мечник умеет думать и анализировать, не склонен к резкости, обладает отличными инстинктами и верен тебе. Так что его советы, полагаю, будут наиболее конструктивны. Именно эту мысль я хотел до тебя донести, и потому рассказал о том случае. Ведь вряд ли ты бы мне поверил, если бы продолжал воспринимать Ямамото-доно как обычного весельчака, неспособного на глубокие размышления.
«Я… не…» — мысли путались в голове Савады, плутая между его собственными ощущениями, воспоминаниями и сомнениями, а попытка проанализировать поведение друга ни к чему не привела: слишком редко Тсуна задумывался о том, каковы его друзья в душе, и потому слишком редко обращал он внимание на их поведение, сосредоточившись на собственных проблемах. И Фукс в который раз за вечер победно усмехнулся. Ведь показать Саваде, что он слишком мало знает об окружающих его людях, было частью плана барона.
— Теперь моя очередь, — прервал затянувшееся молчание Гокудера. — А вопрос в том, как я про себя называл Бьянки, когда она кормила меня своими «шедеврами кулинарии» перед концертами.
Курильщик слегка побледнел, вспомнив о сестре и ее отравленной кулинарии, которой она потчевала его в детстве. А вот Тсуна приободрился и решил все размышления оставить «на потом», передав Стражу запрос и попросив не добавлять ничего лишнего. Вольфрам развел руками и ответил, что и так не собирался ничего добавлять, а прозвище для Бьянки Хаято придумал «забавное» — «розовый Калигула», в честь знаменитого отравителя. Тсуна прыснул, а озвучив ответ, спросил у друга, почему именно «розовый», на что получил логичный ответ:
— Она с детства волосы в розовый красила, а я не понимал, зачем. Глупо же! Вот и придумал такое прозвище.
Все, кроме Мукуро, рассмеялись, и даже Хром прыснула в кулачок, а вот иллюзионисту было не до смеха. Ему нужно было задать провокационный вопрос, однако он уже понял, что Страж не так прост, как думает Савада, и потому решил не затрагивать тем, связанных с семьей Эстранео. Он решил пойти иным путем…
— Хорошо, что вам всем весело, но мы собрались не ради вечера воспоминаний и шуток, — протянул он и смех разом затих, а Гокудера закатил глаза, раздраженно фыркнув. — Мой вопрос будет посложнее. Я прошел все Шесть Путей, а потому собираюсь задать вопрос, не касающийся знаний этого мира.
Все напряглись, а Фукс улыбнулся. Беспечно и совершенно не фальшиво.
— Ад Великого Жара. Расскажи, какие слова я чаще всего повторял грешникам, нанося им удары?
Тсуна вздрогнул и растерянно посмотрел на Мукуро. Тот ехидно улыбался, но даже Саваде было ясно, что это лишь маска. Ведь глаза, такие разные, но всё же абсолютно одинаковые, горели ненавистью.
Фукс поправил манжеты камзола и, дождавшись, когда Хозяин сделает запрос, обратился к нему:
— Знаешь, дон Савада, у меня для тебя всё же есть пояснение.
«Не надо!» — чуть ли не взвыл Тсуна, но Фукс покачал головой и тихо сказал:
— Ты не поймешь, почему сэр Мукуро так ненавидит этот Ад, пока я не поясню, что это такое. Потому я должен рассказать.
«Это нечестно по отношению к Мукуро!»
— Отнюдь. Ведь он сам задал этот вопрос. И понимает, что Гокудера-сан уже в курсе того, где он побывал.
«Гокудера знает?»
— И ты мог бы узнать, если бы достаточно подробно изучал буддизм и строение восточных Адов.
«Тогда ладно», — Савада сдался, а Фукс кивнул и начал рассказ:
— Понимаешь ли, тот Ад, где трудился пан Мукуро в обличье служителя Владыки Мертвых, был Адом Великого Жара. Там грешников прижигают раскаленным копьем, пока пламя не пойдет изо рта и из носа, а вдобавок безжалостно терзают трезубцами. Собственно, именно за трезубец и отвечал Мукуро-кун. Любопытно что именно его он выбрал в качестве оружия, не правда ли? Символично…