— Как расторгнуть договор с Книгой, и возможно ли это? Кто способен его прервать, и что для этого нужно сделать?
Вот только оказалось, что Стража Саваде не солгала.
— Хозяин не способен расторгнуть договор с Книгой Всезнания, равно как никто не может ему в этом помочь. Лишь Страж может разорвать контракт в некой крайней ситуации, однако за это Бельфегор назначил слишком страшное наказание — вечные муки в глубинах Ада без возможности реинкарнации.
— Но разве Стражи не навсегда привязаны к Книге? — опешил Тсуна, удивленно глядя на Фукса. Всё это время он думал, что Книга и Стража неразрывно связаны, однако упустил из виду тот факт, что Книга существует гораздо дольше, чем какие-то триста лет, что в ней была заточена Лия — Первый Страж, дольше всех оберегавший демонический фолиант.
Барон рассмеялся, но ответить не смог и потому лишь развел руками, а получив запрос, сделанный по всей форме, наконец пролил свет на этот немаловажный факт.
— Книга существует много тысячелетий, и Стража периодически меняется. Заключение в ней — наше наказание за грехи, и через некоторый промежуток времени новый дух сменяет на посту старого.
— Но разве это похоже на Ад? — перебил немца Хозяин. — Ведь вас не пытают, как в Преисподней, вы просто призраки…
— Ты так думаешь? — спокойно ответил Фукс и безразлично улыбнулся. — Страж — это душа, запертая в мире Книги Всезнания, и оттого неспособная контактировать ни с чем в иных мирах, кроме Хозяина, связанного с измерением Книги контрактом. Не призрак и не дух, а именно душа, не имеющая формы, однако, благодаря магии Ваал-фегора, получившая таковую. Она застыла, словно слепок с самого тяжелого момента перед смертью, и постоянно испытывает ярчайшее ощущение, что пережило тело перед тем, как стать безжизненной оболочкой. Для Лии это — голод, для Бекки — боль, для меня — удушье. Однако я, осознав, что астральное тело не нуждается в кислороде для дыхания, смог научиться говорить, даже ощущая постоянное удушье, а Лия сумела перебороть себя и через пару месяцев пребывания в Книге перестала пытаться откусить кусок от самой себя, как пыталась сделать, когда мыши покинули катакомбы. Так что наша плата не похожа на Ад формой пыток, однако это не значит, что их нет вовсе.
Фукс усмехнулся и поправил шейный платок, а Тсуна сглотнул. Под пристальным, цепким взглядом духа ему было крайне неуютно, но отчего-то ему казалось, что отвести глаза — значит проявить неуважение к тому, кто так спокойно говорил о непрерывных мучениях в течение долгих столетий. «Бедная Лия… и Ребекка… а Вольф? Каково это, быть неспособным сделать вдох? Это же ужасно… За что же их так?..»
— За грехи, — рассмеялся Вольфрам и вздохнул. — За всё приходится платить, Савада-сан, карму приходится искупать. И потому чем больше на человеке вины, тем страшнее его наказание.