Тсуна остановился, наткнувшись на тупик. Он и сам не заметил, как добежал до двери на крышу, и остановился в центре крохотной темной лестничной площадки, растеряно глядя на едва видневшуюся в темноте серебристую ручку. «А ведь Вольф и правда всегда говорил, что главное — итог, а небольшие жертвы гамбита неважны, — отрешенно подумал он, и ладони сами собой скользнули вниз, отказавшись и дальше защищать слух от всё равно прорывавшихся к нему слов. — Я же знал, что для него цель оправдывает средства. Знал… но не хотел верить. Нет, не так! Я не хотел понимать, насколько для него цель важнее средства. Он… он хороший человек, я верю в это. Всё равно верю. Просто… он иногда перегибает палку. Но это не значит, что он совсем не прав, ведь небольшая жертва ради того, чтобы все были счастливы, правильна! Если никто не умрет, не будет покалечен и не будет сильно страдать, можно потерпеть неприятности и дискомфорт, чтобы уладить какой-то важный вопрос. Может, Вольф и решился бы на уничтожение целой нации, но я не он, и я не стал бы…»
— Но ты уже встал на его дорожку, — перебила Лия размышления Савады, и он вздрогнул. — Ты тоже начал думать, что цель оправдывает средства, хоть и не всегда. А ведь раньше эта позиция была для тебя нонсенсом, — Тсуна подумал, что Лия права, а она продолжила: — Вот и скажи, где гарантия, что мало-помалу ты не станешь еще больше походить на Фукса? Где гарантия, что ты не примешь все его идеалы, если уже принял их часть? Тсунаёши, никто не знает, как он поступит в будущем, каким станет и как на него повлияют окружающие. И ты этого тоже не знаешь. Даже Книге это неведомо. А потому запомни. Если слепо следовать советам окружающих, пусть даже это лучший друг, которому ты веришь на все сто, есть шанс потерять самого себя. Перенять чужие идеалы и забыть свои собственные. А потому скажи, Тсуна, чего ты хочешь? Чего ты на самом деле хочешь? Добиваться своей цели любыми способами, и даже тесты решать благодаря ответам из демонического фолианта ради одобрения подружки, или же идти вперед, задумываясь о том, через что можно переступить, а чего делать нельзя ни в коем случае?
Повисла тишина. Тонкие пальцы с чуть грязноватыми неровными ногтями коснулись холодного металла и сжали ручку двери. Несильно, едва заметно, но это отчего-то придало Тсуне уверенности.
— Я не стану таким же, как Вольфрам, — тихо, но уверенно ответил Тсуна. — Я не перешагну через важные вещи.
— А твоя жизнь и душа важны? — вкрадчивый шепот ворвался в душу Хозяина Книги и заставил толпу мурашек промаршировать по его спине.
— Да, — ответил он, отогнав сомнения. — Я не буду бездумно полагаться на Книгу. Хибари-сан почти то же говорил. Правда, он велел вообще на нее не полагаться, но… я так не могу. Если надо будет узнать что-то важное, я спрошу, потому что через гордость можно перешагнуть ради чего-то важного. Но я больше не буду использовать ее ради мелочей… я постараюсь.
— Слова не мальчика, но мужа, — печально, но уже совсем не раздраженно произнесла девушка и потрепала Саваду по волосам. И отчего-то это прикосновение, такое же холодное, как у Вольфрама, такое же пугающее и странное, не вызвало отторжения. Не показалось неестественным или неприятным. Просто потому, что прикосновения немца всегда были отстраненными и бесчувственными, а сейчас Тсуне отчего-то показалось, что это прикосновение ему знакомо. Почти так же взлохмачивала его волосы мать, когда хвалила за успехи или благодарила за подарок — нежно, ласково и удивительно тепло. Холодная ладонь, будто побывавшая в проруби, дарила тепло — не физическое, но душевное, и отчего-то это показалось Тсуне естественным, даже несмотря на то, что мать давно перестала так ерошить его волосы, чтобы не смущать подростка, отчаянно желавшего стать взрослым. И внезапно Тсуна почувствовал болезненный укол в самое сердце. «Почему я решил, что лучше быть как взрослый и оттолкнуть маму, хотя мне всегда нравилось, как она меня хвалит?» — одинокая отстраненная мысль мелькнула на задворках сознания и тут же затаилась. Ледяная ладонь призрака, подарившая Тсуне удивительно теплые воспоминания, скользнула вниз, и дух отошла от Хозяина, просочившись сквозь стену. Тсуна глубоко вздохнул, открыл дверь и вышел на крышу.