— Вам же это выгодно. Вы зарабатываете деньги на том, что люди умирают! Это Вы затеяли всё это! Вы начали эту войну! И делаете вид, что ни при чем, чтобы Вас не посадили в тюрьму Виндиче или просто не убили!
— Это попытка предъявить мне обвинение? — ледяным тоном отчеканил Хоффман, вновь соединяя кончики пальцев. На его лице не отразилось и тени волнения или раздражения, словно всё было в порядке, и разве что глупость собеседника казалась немцу чем-то, заслуживающим наказания.
— А Вы хотите сказать, что ничего не делали?!
— Делал, — Тсуна было возликовал, но в следующую секунду на него будто вылили ушат холодной воды: — Я снабжал всем необходимым кланы, просившие у меня помощи. Я не мафиози, и потому тюрьма Виндиче мне не страшна — судить меня по законам мафии невозможно. Я просто бизнесмен, которому не важны распри. Меня волнует лишь мой бизнес. Признаюсь честно: война для меня — источник средств существования. И потому я снабжал всем необходимым любого, кто готов был заплатить, независимо от убеждений, намерений и политических взглядов. Я приехал сюда заключить контракт с Вонголой, чтобы помочь ей отбить атаки нападающих и предоставить качественную технику, однако, как стало ясно, меня ввели в заблуждение. Контракт заключать не собираются. Меня пригласили лишь для того, чтобы оскорбить.
Тсуна опешил. Так вывернуть его слова получалось раньше лишь у Фукса, и он хотел было попытаться ответить, но мысли разбегались, путались, отказывались выстраиваться в стройную шеренгу… ведь играть в ритора, лежа под уютным покрывалом, и вести диалог с врагом — вещи слишком разные.
— Вонгола тут ни при чем! Я пришел по собственному желанию…
— Наследник семьи приходит не от ее имени, а как частное лицо? Значит, это очень недальновидный наследник. Ваша церемония наследования, насколько мне известно, завершена не была, а значит, Вы не полноправный приемник дона Тимотео.
— Я не…
— Вы пришли ко мне домой, безосновательно предъявили оскорбительное обвинение, и говорите, что Вонгола не имеет к вашим действиям никакого отношения. Я ничего не упустил?
Тсуна не знал, что ответить.
— И такого человека собираются сделать наследником? Помилуйте. Пожалуй, мне стоит сообщить Девятому о том, какую ошибку он совершает.
— Десятый — не ошибка! — взвился Гокудера, сжав кулаки. — Вас никто не оскорблял, не переворачивайте всё с ног на голову!
— Меня еще и в непонятливости обвиняют? — хмыкнул немец. — Отлично. Тогда прямо здесь и сейчас аргументируйте ваши обвинения. Я жду.
Савада покосился на друзей, а затем на Лию, но та лишь повторила: «Я отказываюсь помогать». И Тсуна подумал, что даже Книга, оказывается, может предать…
— Вам ведь выгодно, чтобы мафия воевала, — попробовал выстроить предположение он.
— Как и всем другим торговцам моего профиля, — спокойно разбил его в пух и прах Хоффман.
— Но… я…
— Вы — что? Приведите доказательства Ваших обвинений, иначе они будут абсолютно беспочвенны.
«Знания, не подкрепленные логикой…» В тот раз Лия не успела договорить эту фразу, но сейчас Тсунаёши понял, что она собиралась сказать. Знания, не подкрепленные логикой, не способны никому ничего доказать. Они бессмысленны. И это его разозлило. Разозлила собственная глупость, беспечность, неспособность сделать что-то полезное… Он хотел было встать и уйти, но немец не собирался так просто завершать диалог.
— Итак, Вы не можете подкрепить свои обвинения ничем, кроме моей профессии. Тогда я требую извинений. Иначе Вонголе будет предъявлено обвинение в том, что ее наследник пренебрегает этикетом мафии: не обвинять без доказательств, или же подкреплять обвинения силой. Если хотите доказать, что кто-то не прав, либо соберите улики, как Вонгола Примо, либо просто застрелите его, как Второй Вонгола, и это априори сделает Вас правым. А если не способны ни доказать, ни уничтожить — извиняйтесь.
— Да ни за что! — возмутился Гокудера, и Хоффман рассмеялся. Наиграно-весело, словно выдавливал из себя реакцию на несмешную шутку.