— И мне, — пробормотала я, испуганно на него глядючи. Нет, я не трус… но я боюсь. Грядущего! Как бы он мне ферму не разрушил своей неуемной энергией…
— Рёхей, ты что, ты ей руку оторвешь! — всполошился Тсуна, останавливая рукопожатие и отрывая боксера от меня, несчастной. О, любопытно. В манге Савада боксера «старшим братом» называл, а теперь по имени обращается. К чему бы это?
— А, простите, увлекся, — разулыбался парень, почесав затылок.
— Ничего, — пробормотала я, потирая конечность, замученную этим экстремалом.
— Простите, он перебарщивает иногда, — расстроено заявил биг-босс с низкой самооценкой.
— Да ничего, переживу, — отмахнулась я. — И можете ко мне на «ты» обращаться, Савада-сан, я же сказала: всем можно.
— Хорошо. Тогда Вы… то есть ты тоже можешь ко мне так обращаться, — пробормотал он и подошел к Мукуро. Странно, но он встал так, чтобы я оказалась от иллюзиониста как можно дальше. Чегой-то он? Это типа «бойся данайцев, дары приносящих», что ли? «Не верь улыбочке этой хитрой: он тебя трезубцем запросто во сне проткнет, ежели ему вздырится и на горизонте выгода замаячит»? Вариант, что…
— Это Рокудо Мукуро.
— Очень приятно, — пробормотала я, хотя, если честно, приятно мне не было ни сколечко. Ананасовую Фею я на дух не переношу и не понимаю, с какого перепоя Граф его прислал. Чтоб поиздеваться, не иначе…
— А мне-то как приятно, — ответил иллюзионист с ехидной усмешкой и оценивающе на меня воззрился. Я поспешила свалить и подошла к Бьякурану, он же Мистер Зефир…
— Бьякуран Джессо, — сказал Тсуна миролюбиво. Видать, они после битвы аркобалено друзья. Ну, или товарищи…
— Рада познакомиться, — улыбнулась я. Эх, жаль, Ирие не прислали, он же гений… И подручный Бьякурана! Ну да ладно, это даже хорошо — значит, он не умер.
— Зефирку хочешь? — выдала эта кавайная няша со злодейским прошлым.
— Эм… У нас их сложно достать, — пробормотала я, растерявшись. Не каждый день тебе зефир в качестве слова «привет» предлагают, правда же? — Так что неудобно как-то…
— Да ничего, бери, — разулыбался этот зефирный маньяк и протянул мне пакет маршмеллоу. — Не бойся, не отравленные.
Ну спасибо, блин, утешил! Я об этом и не думала, а ведь зря! От Джессо всего можно ожидать… Растерянно на него воззрившись, я таки тиснула одну зефирину и отправила ее в рот. Ого! Я такого в жизни не пробовала! Вкуснотища-то какая… Так и тает во рту, неудивительно, что Джессо за него душу готов продать… Ну, или завалить человек десять — тоже вариант.
— Вкусно! — восхищено сказала я. — Никогда такого зефира не пробовала!
— Неудивительно в такой глуши! — подал голос язва моровая по имени Женоненавистник Хаято. Н-да, с ним будет сложно…
— Гокудера! — возмутился Тсуна.
— Да ладно, Джудайме! Нам не говорили, что мы должны быть вежливы! — фыркнул Хаято.
— Но… Это подразумевалось! — нашелся Тсуна.
— Да ничего, — пожала плечами я. — Пусть самоутверждается, не страшно. Мне язвительность по барабану, не стоит ссориться из-за меня с другом.
— Тоже мне, мать Тереза, — фыркнул этот ядовитый плющ.
— Уверены? То есть уверена? — удивился Тсуна.
— Более чем, — хмыкнула я, вспоминая Ленкины выпады. Она, когда злится, в сто раз хуже Гокудеры, так что переживу.
— Ладно… — пробормотал Савада и подвел меня к Дробящему Мустангу, после чего представил друга: — Дино Каваллоне.
— Катя, приятно познакомиться, — повторила я в который раз и подумала, что этот парад приветствий выглядит как-то подозрительно. Почему меня еще никто не послал далеко и надолго, почему все стоят и ждут, когда окончится знакомство? Изначально договорились между собой, что ли? А зачем?