— Сколько сыпать? — озадачился Ямамото, и я брякнула:
— Нехай сыплется, я «стоп» скажу.
Мечник кивнул и начал засыпать корм в кормушки, а когда он завершил сие благое начинание, прибежал Рёхей, тащивший два ведра воды.
— Я экстремально… — заорал было он, но я зашипела на него не хуже кобры, а Зорька тут же замычала. Не фиг орать в коровнике, псих! Или о дырках, незапланированных природой, в собственном боку мечтаешь?
— Извини, — прошептал Сасагава, а я начала чесать нос нервной корове. — Я принес!
— Быстро Вы, — спокойно ответила я. — Ну, наливайте им.
Рёхей кивнул и вылил воду в поилки наших кормилиц-поилиц, причем «поилиц» куда больше чем «кормилиц», но это я так, к слову. Кстати, сегодня Зорька за день дала аж восемнадцать литров, а Ромашка — шестнадцать, что недвусмысленно говорит о том, что всё же упертая, как баран, и ругучая, как гусь, корова дает больше молока. Вот такие пироги. Хотя, может, это просто данный конкретный экземпляр такой молодец, кто ж знает?
— Сасагава-сан, парное молоко будете? — вопросила я парня, надеясь, что хоть он, раз не видел «процесса», позволит порадовать себя подобной вкусностью.
— В смысле? — озадачился он. — Что за слово «парное»? Пар? При чем тут пар?
— Ну, оно теплое… — пробормотала я, уходя с линии атаки, а Сасагава выдал:
— Не-а. Мне Киоко, сестра моя, когда молоко подогревала, я его не любил! Так что вряд ли мне теплое понравится!
— Ну ты сравнил! — фыркнула я. — То — подогретое, а это — только что выдоенное! Разница очевидна!
Парень удивленно на меня воззрился, затем глянул на коров, а затем со скоростью электровеника замотал головой и чуть не завопил, вовремя сдержавшись:
— Нет, не стоит, я воздержусь!
Ожидаемо. Зря я ляпнула про удой. Вот готова поспорить: попробуй он — начхал бы на «происхождение» молока и пристрастился бы к нему, как кот к валерьянке. Но на нет и суда нет, так что пусть лапу сосут, бяки такие. Я тяжко вздохнула, почистила пол коровника и хапнула закрытые крышками бидоны, но Ямамото с вечной улыбочкой их перехватил и бросил Рёхею, кивнув на оставшиеся два:
— Потащили!
— Ага! — кивнул боксер и, хапнув оставшиеся бидоны, ломанулся домой. Ямамото поспешил за ним, а я прихватила ведро с мусором и чашку и потопала к колонке — мыть их, вяло подумав, что у парней этот энтузиазм скоро иссякнет, потому как вскакивать в пять утра ежедневно, не имея ни выходных, ни проходных, и весь день пахать, как папа Карло, для городских тяжко. По дороге я наткнулась на Дино, дышавшего свежим воздухом и явно только что оправившегося от ужаса реалий деревенской жизни.
— Прости, — пробормотал он.
— Да ничего, — усмехнулась я. — Вы же из мегаполиса. Не видели коров никогда в живую, наверное?
— Лошадей видел и даже умею ездить верхом, но вот коровы — это не мое, — пояснил он.
— Да не переживайте, — отмахнулась я. — Может, еще привыкнете. Вам полгода на ферме жить: будете каждый день в коровник заходить — не сможете не привыкнуть.