— Да не вопрос, — кивнула она, вытирая руки о передник. Она что, пироги печёт? Все руки в муке… — А с товарищами познакомишь?
— Конечно, — улыбнулась я, и мы вырулили за калитку.
— Это тетя Клава, — представила я свою старую знакомую. — Она сестра дяди Игоря, вы его знаете. А это Савада-сан, Ямамото-сан, Сасагава-сан, Гокудера-сан и Каваллоне-сан, — представила я парней без особой надежды, что тетя Клава запомнит их имена. — Трое из них — японцы, двое оставшихся — итальянцы.
— Очень приятно, — растерянно пробормотала она, задумчиво разглядывая парней. Ну да, не часто в российскую глубинку японцы толпами съезжаются, да еще и вместе с итальянцами…
— Нам тоже, — улыбнулся Тсуна, и все, кроме Хаято, кивнули. Тот же попросту отошел от нас, куда подальше, вместе с лошадью, ведомой им в поводу, и начал пинать найденный у дороги камушек. Вот нахал… «Она сказала мне: „Нахал”, — а я ей ручкой помахал», блин!
— Ну что, примешь лошадок? — обратилась я к тете Клаве. Та, кивнув, распахнула широкую калитку и, махнув рукой в сторону сарая, заявила:
— Веди, привязывай.
— Спасибо, — улыбнулась я и повела Торнадо к сараю. Парни дружной цепочкой потянулись за мной, и я почувствовала себя мамой-уткой с выводком утят. Забавное чувство, кстати. Необычное.
Привязав Торра возле сарая к горизонтальной планке, прибитой к двум невысоким столбушкам, я расседлала его и повторила операцию с остальными конягами. Седла были перетащены Ямамото в сарай, причем он нагло и не говоря ни слова отобрал первое седло у меня, несчастной, и вскоре мы с народом вновь оказались за пределами участка, причем Рёхей заволок велик в тот же сарай, куда Ямамото затащил седла. Тепло попрощавшись с тетей Клавой, облокотившейся на забор и с любопытством глядевшей на парней, я пошлепала в направлении автобусной остановки, и мафиози гуськом пошагали следом за мной, бросив тетушке многоголосое: «До свидания». Она же помахала нам лапкой и, проворковав: «Берегите девочку!» — скрылась в своем доме.
— А сейчас приготовьтесь! — объявила я, когда мы подползли по проселочной дороге к столбику с расписанием, символизировавшим автобусную остановку. — В одиннадцать приходит автобус, у нас есть десять минут. Впрочем, он всегда опаздывает, так что у нас есть минут двадцать. Предупреждаю сразу: это испытание не для слабонервных. Он маленький, трясет в нем жутко, сидения жесткие, могут зайти пассажиры с овцой, кошелкой, мешком, собакой и прочим, прочим, прочим.
— Не страшно, — пожал плечами Тсуна.
— Лучше так, чем пешком, — нашел плюсы сего положения обрадушек Ямамото.