— И чего о нем говорить? — поморщилась я.
— Обработай рану, — не обратил на мои слова никакого внимания этот инквизитор. — И отвечай на вопросы.
— С фига ль? — хмыкнула я, наглея. Знаю, что он спросит, и потому не хочу отвечать. Лучше уж повторить эпопею с иллюзионистом, то бишь наступить на те же грабли, чем ответить на то, почему я ненавижу Рокудо Мукуро. Ведь тогда придется пояснять, почему я ненавижу людей без чести и совести, а этого мне делать ой как не хочется. Слишком гадко вспоминать о самом большом предательстве в моей жизни…
— Травоядное, не нарывайся, — нахмурился Хибари-сан.
— Да пофиг, — усмехнулась я, нагло глядя ему прямо в глаза, хотя, если честно, от страха поджилки тряслись.
Пару секунд Глава Дисциплинарного Комитета вглядывался мне в глаза, а затем усмехнулся и заявил:
— Да, ты не ответишь на мои вопросы, если я тебя ударю. Значит, в этом нет смысла. Я не ударю тебя. Но на вопрос ответь, это нужно не только мне.
— Вы же ничего для мафии не делаете, вы вообще «не с ними», — съязвила я, и Хибари-сан поджал губы. О, правильно. Может, даст мне в лоб и уйдет?..
— Я делаю это не потому, что помогаю им, а потому, что хочу вернуться. Я не хочу оставаться здесь. Еще вопросы есть?
О, кто о чем, а Рюук о яблоках, пардон, не туда поехала. Хибари-сан думает только о Намимори. А если он думает не о Намимори, значит, он думает о Ролле и Хибёрде. Если он думает не о животных и не о Намимори, то это не Хибари-сан… Или он просто спит. А уж во сне чего только не привидится. Вот и сейчас он мечтает свалить отсюда, чтобы продолжить спасать свой родной город. Тоже мне, Супермен, Бетмен и Человек-паук в одном флаконе. Круче Head & Shoulders-а, блин…
— У матросов нет вопросов, — усмехнулась я. Ох ты ж блин, как он на меня смотрит… Всё, я, кажись, добилась своего: сейчас мне засветят в глаз или, как сказала бы Маня в этой ситуации, «в табло»…
— Обработай рану и скажи, что ты ответила иллюзионисту, — холодно процедил владелец гениальной канарейки, сверля меня убийственным взглядом. Да уж, с такими пылкими взорами никакой камикорос не нужен: жертва сама вешаться побежит… Странно, что я еще сижу. Видать, прилипла…
— Да я ему ничего не ответила, — фыркнула я и начала смывать кровь с нижней, травмированной губы, глядя в зеркальце, припертое моей личной камикоросной Дисциплиной. Где он его надыбал, интересно? Кажись, я видела его в гостиной…
— Что он спрашивал?
— Почему я его ненавижу.
— Каков ответ?
Я фыркнула, наконец таки оттерев кровь и еле сдерживаясь от того, чтобы не морщиться: щипало страшно, раны были и впрямь очень и очень глубокие. Впрочем, это мягко сказано: в одном месте я прокусила губу насквозь и говорить было очень больно. Ну да не важно, главное, не показать этому шизику с пунктиком на животных, что мне больно, а то он не переносит, когда травоядные активно доказывают, что являются таковыми, своими страхами и слабостями. А как говорил мой батюшка: «Нельзя показывать свои слабости, надо всё держать в себе. И слезы, и боль, и раздражение». Жаль, я последнее ныкать так и не научилась, дубина стоеросовая…
— Я ему не ответила — с чего мне Вам отвечать? — ответила я вопросом на вопрос.