Вопрос был и вправду хороший. Макс всегда представлялся Аларикусу человеком с закалённой волей и силой духа — таких призывать всегда сложно, если только они сами не хотят вернуться под Луну. «Есть ли у него повод желать вернуться? Ну, он потерял брата, а теперь наверняка вновь встретился с ним… С другой стороны, его лишили жизни насильно, и это могло вызвать желание выговориться, — он чуть-чуть улыбнулся мечтательно. — Так что, призвать его на время? Вот прямо сейчас бы незаметно — обратно в его собственное тело. Вроде лежит себе мертвец, а вдруг как встанет! И это после Авады!..»
Только сейчас увлечённый своей мыслью Аларикус заметил, что Адлер и Влад продолжали что-то обсуждать. Но тут появился эльф, передавший Адлеру письмо, и оба собеседника замолчали, сосредоточились каждый на своём: Гриндевальд на чтении, Штайнер — на преданном ожидании его дальнейших слов. Одного взгляда на них хватило, чтобы воодушевление погасло. «Нет, наверное, они не оценят розыгрыш… Серьёзные, какие все стали серьёзные!..»
— Кажется, вопрос, когда сообщать, тоже решился, — весьма равнодушно заметил Адлер, прочтя послание. — Эльза пишет, чтобы я не задерживал Макса и вернул его ей к ужину — эльфы готовят что-то особенное, да и она хочет порадовать супруга радостной новостью.
— Значит, она знала о возвращении Макса, — Влад горько вздохнул и добавил тихо, не удержавшись: — Как жаль её…
Адлер не отреагировал на это словами, но взглядом его одарил очень холодным. Влад это заметил и мгновенно смутился.
— Я немедленно разошлю распоряжения касательно операции и сам отправлюсь курировать её ход в Мюнхене, — проговорил он, пряча глаза. — Я должен… мне позаботиться о теле?
— С этим я разберусь сам. Передай Деяну, чтобы он, как и обсуждали, взял на себя группу в Дрездене. Начинаем ровно в семь вечера. Напиши Трамицу, что я прибуду в Берлин в течение часа.
Подтвердив, что понял приказ, Влад торопливо вышел, и Аларикус и Адлер остались вдвоём.
Сейчас, когда суета и жажда действий Штайнера не отвлекали, в комнате повис мрачный дух свершённого — дыхание самой Смерти, побывавшей здесь минуты назад. Подставляя лицо этому дуновению, острому, как серп, и нежному, как прикосновение матери, Аларикус втянул, насколько позволяли лёгкие, воздух, в котором пока ещё не чувствовался сладкий запах мертвячинки, но первые терпкие нотки опытным носом уже угадывались.
А ещё внимание привлекал он, Гриндевальд. Он застыл, неподвижен, размышляя о чём-то своём, а вокруг него клубилась аура, сотканная из теней и проклятий. Аура Тёмного мага — более того, мага, воздающего должное Смерти, принося ей жертвы с завидной регулярностью. «Хотя, задумывается ли он об этом вообще? Нет, скорее всего нет… Он бросает камни в воду ради забавы, потому что хочет посмотреть, как они потонут; мой труд — выбрасывать их тени обратно на берег. Забавно…»
Гриндевальд тряхнул головой и позвал:
— Тилль, — домовик появился и произнёс с поклоном:
— Хозяин?
— Доставь эти носилки моей кузине Эльзе в Вену, — распорядился Адлер. — Никаких объяснений, никаких слов. Доставить и уйти.
— Как прикажете, хозяин, — почтительно ответил эльф и, вызвав собратьев, вместе с ними взялся за ручки носилок и исчез.
Вновь повисла тишина, а затем их взгляды встретились, Аларикуса и Адлера. И это означало, что почти наверняка последует разговор — люди не слишком-то любят, посмотрев в глаза, продолжать молчать.
— Я отправляюсь в Берлин, — сказал Адлер, и в голосе его звучала сила, — для того, чтобы возглавить акцию в магическом квартале. Ты пойдёшь со мной.
— Кого-то нужно поднимать? — вяло осведомился Аларикус, на самом деле больше, чем на его словах, сосредотачиваясь всё так же на ауре Гриндевальда — этом тёмном облаке, смертельном, опасном, таком многообещающем…
— Нет. Но я собираюсь на время закрыть доступ в поместье для всех, потому что предвижу возможность визита нежеланных гостей, и мне нужно, чтобы здесь не было никого, — он усмехнулся. — Мы скроемся от бури в центре смерча, который сами же и закрутим.