И тут я снова увидел лестницу, на сей раз, она была железной и сверху на ней сидела нагая женщина. Я сразу вспомнил свою дорогую Элизабет, пусть земля ей будет пухом, а мне проторенной дорожкой во спасение.
За моей спиной кто-то неровно дышал. Я заметил тень на земле, которая принадлежала высокому и страшному человеку. Вне всяких сомнений в руках он держал острый предмет. Я без промедлений стал взбираться по лестнице. Он шёл за мной по пятам. Кричал что-то на языке, которого я не понимал, один раз он даже сумел схватить меня за ногу. Тогда я чуть не свалился с ним на землю. Внизу меня ждала смерть, а я её ощущал грузом висящей на своей ноге, как тогда в книжном клубе. Но кто-то сверху кинул в него камень, и он свалился на землю. Чтобы не сомневаться в том, что он мертв, скажу вам, что лестница эта уходила далеко в небо, вероятно ступеней сто, если не меньше.
С земли послышался громкий возглас дикаря, моего преследователя. Крик на сей раз был на моём языке, английские слова и такой же чисто британский акцент. Он кричал мне в след "Будь проклят, Мюрей!". В тот момент меня настиг свет, и я очутился в новом месте.
Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я писал последние строчки. Времени тут нет, как такового. Если я и слышу тиканье часов, то это точно те часы, что отсчитывают время до моей смерти.
Кажется, после смерти Джонатана Блейза в мире Тарзана - да, я уверен, что тот дикарь не кто иной, как мой старый друг - прошла вечность. Пусть его голос и казался болезненно чёрствым, как у старика, а диалект превращал его речь в совершенно мне чуждую тарабарщину, но я всегда узнаю кому может принадлежать тот безжалостный крик полный злобы и отчаяния. Я не старался понять, как и сколько он пробыл в этой книге (тем более, что я слышал его смерть своими собственными ушами). Но, то, что он винил в этом меня, в этом я уж точно не могу сомневаться, ни на йоту.
Нагая дама стояла передо мной, как ангел стоит у врат рая, дожидаясь следующего посетителя. Старая женщина с обвисшими лонами, ягодного цвета щеками она смотрела меня и ждала слов или действий. В первую очередь я пробубнил ей - точно не сказал, ибо тогда я был не в своей тарелке - о том, что благодарен в помощи и, что если бы не она, то мне не жить и не лицезреть мира живых. За этими словами последовало долгое молчание. Напряжение вновь сковало меня. Она кивнула головой, что я на тот момент мог перевести как "Не за что". Возможно и, правда, не за что. Возможно.
Я сумел привыкнуть к яркому свету и решился взглянуть её в лицо. Тогда-то всё и встало на свои места. Теперь я видел все, что было в ней правильным и неправильным. Девушка не имела рта и даже контуров где тот должен находится. Ни дыры или ниток, а просто лицо с глазами, носом и бровями, но без рта.
Мир, в который я попал, решил назвать "Утроба матери", ибо спокойнее места за все мои путешествия я так и не нашёл, а женщина, что стояла предо мною напоминала мою дорогую матушку. Если бы я ещё мог точно вспомнить, какие у неё были глаза (и у матери, и у той девушки), то я бы точно вам сказал, что в тот момент мне показалось, что я оказался в раю.
Мне пришло в голову осмотреться вокруг. Большая библиотека, стопки книг некоторые из них разбросанные по полу и ещё эти странные светильники, торчащие из-под потолка. Они казались очень яркими и несколько футуристичными.
Я заметил, что нагая дама чем-то недовольна. Осмотревшись повнимательнее я увидел, что сидел на небольшой стопке книг, которые судя по всему она читала или собиралась прочесть. Встав и извинившись посмотрел на обложку самой верхней книги. Тогда - да и сейчас, пожалуй - меня не удивило то, что я увидел. Думаю, и вам уже ясно, что там было изображено. Тарзан.