- Вот братья францисканцы, - сказал он, - предлагают неплохой заработок.
- Пусть сами скажут, в чем дело.
- Ребята, дело самое простое, - сказал один из монахов, поднимаясь и откидывая на спину шаперон. На его мужественном лице отпечаталась железная воля, а темно-серые глаза сверкали в этот момент, как два клинка. - Есть сундуки с одеждой для наших братьев в Португалии и Англии. Кто возьмется отвезти и передать названным людям, получит по двадцать тулузьенов.
- Я иду в Англию, - сказал кто-то. - Моя "Ласточка" сейчас на погрузке, а отходим завтра.
- А я иду в Дувр сегодня! - перебил его другой. - Так что, дружище, ты остаёшься без приза!
- Если честно, нам с братом все равно, кому платить, - негромко заявил монах. - Главное, чтобы подарки доставили в целости и сохранности.
- Ну, за это уж не беспокойтесь. У нас не принято обманывать честных и щедрых людей. Спросите кого угодно.
- Нам не остаётся ничего иного, как верить вам.
- И я возьмусь! - заявил невысокий толстый человек с лоснящимся лицом. Он был в короткой тунике, распахнутой на животе, и шоссах, плотно обтягивающих ляжки. - Сегодня с вечерним бризом мой "Стрелец" как раз уходит в Португалию.
- Очень хорошо! - ответил монах. - Наш подарок особенно ждут именно в Лиссабоне!
***
Луна, показавшаяся земле едва ли наполовину, была похожа на обрубок золотой монеты - мантелета, на котором хорошо была видна только часть короля, изображенного в мантии. От звезд, лихорадочно мерцавших над головой, исходил какой-то болезненный свет - невеселый и зябкий, и в этом свете посреди душистой и прохладной майской ночи мелькали на каменистой дороге два всадника в длинных коттах - туниках с узкими рукавами. Один сидел прямо, другой - склонившись почти к самой гриве лошади.
Был тот предрассветный час, когда цветущие в полях медоносы с особой силой и остротой выбрасывают в воздух свой утонченный аромат, и эта симфония запахов, обволакивая землю, наполняет ночь божественной мелодией. Давно унялись сверчки вдоль дороги, уступив сцену иным исполнителям, ночные птицы перестали хлопотать крыльями и уселись в гнезда встречать утреннюю росу. А всадники, бодрствуя по очереди, неторопливо продолжали свой путь.
До Парижа оставалось ехать всего несколько лье. Впереди, у самого горизонта начало светлеть небо. Венсан де Брие, подведя лошадь ближе, окликнул брата. Северин встрепенулся, поднял голову и выпрямился в седле.
- Ну что, приснилось тебе что-нибудь?
- Дом, - коротко ответил Северин. - Наш дом, и мы в нем совсем молодые...
- Когда-нибудь мы вернемся в него, - мечтательно сказал Венсан. Потом добавил с грустью: - Может быть...
Они спешились, справили нужду у дороги. Затем отхлебнули по глотку воды из бурдюка.
- Теперь нужно пришпорить коней. - Северин посмотрел на небо. - Мы должны въехать в Париж до рассвета.
- Да, обогнем городскую стену и въедем в город через ворота Сен-Бернар, рядом с домом де Боже, - согласился Венсан. - Хотя... если за нами следили, то скрываться уже бессмысленно.
- Слежки я не заметил, - сказал Северин. - Правда, в харчевне у Эмильена-левши крутилось несколько подозрительных парней. Они не были похожи на матросов с какого-нибудь судна.
- Да, я тоже их приметил: один длинный и худой с орлиным носом, другой без мизинца на правой руке.
- Ты даже это заметил? - Северин искренне удивился наблюдательности брата. - А мне было важно держать разговор в нужном русле.
- Должен заметить, тебе это удалось. И старик нам подыграл так, как надо.
- Да, он еще на многое способен! - согласился Северин.
- Осталось надеяться, что они клюнут на нашу приманку и пойдут по ложному следу. А мы тем временем... Ну, поскакали?
Братья вскочили в седла и пришпорили коней. Но не успели проехать и половины лье, как впереди на дороге показались несколько всадников, едущих навстречу. В едва начавшем сереть утре можно было различить, что всадников было пятеро или даже шестеро.
- Ну вот, я же говорил, что теперь Филиппу понадобится моя голова, - сквозь зубы произнес Венсан.