Чья–то рука легла мне на плечо, и, подняв глаза, я различил силуэт Говарда.
— Как ты? — тихонько осведомился он.
Я кивнул.
— Вроде бы опять ничего.
Я было подумал рассказать ему о том, как я действительно чувствовал себя и что испытывал, но не стал. Не время сейчас для душеспасительных бесед и исповедей.
— Мы уже почти прибыли, — объявил он. — Махо… твой отец просит тебя на палубу.
Что–то в его голосе заставило меня насторожиться.
— Похоже, ты не доверяешь ему? — спросил я, но прозвучало это скорее как утверждение.
Говард вздохнул.
— Да нет, я ему доверяю. Я знаю, что это действительно он, Роберт. И знаю это не хуже тебя. Но…
Он замолчал, но мне и так все было ясно. Говард испытывал чувства, во многом сходные с моими. Этот человек был моим отцом и все же сейчас он был другим, не таким, каким мы его привыкли видеть и каким знали. Вероятно, мир, в котором он пребывал теперь, успел его изменить.
Я отогнал эти невеселые мысли, поднялся и хотел идти, но Говард задержал меня.
— Подожди, сказал он и, скрывшись ненадолго где–то в глубине каюты, тут же вернулся со свернутым пледом в руках.
— Зачем мне это? — не понял я.
— Затем, чтобы накрыться, — нетерпеливо пояснил Говард. — Знаю, знаю, это звучит по–дурацки, но там гроза, ветер, холод, и похоже, униматься этот шторм не собирается. Во всяком случае, в течение ближайших нескольких часов. Так что давай укутывайся.
Я бросил на него недоуменный взгляд, затем не спеша взял плед и накинул его на голову. Говард обошел меня и помог укутаться в него, и теперь я выглядел ни дать ни взять, как на каком–то маскараде. Оставалась лишь узкая щель перед глазами, позволявшая мне видеть, причем не очень хорошо. Несмотря на всю серьезность положения, в котором мы пребывали, меня стал разбирать смех.
— Ну вот, все в порядке, — оценил Говард. — Можешь отправляться наверх.
Мы стали подниматься по лестнице. До меня только сейчас дошло, что палуба уже не плясала под ногами. Теперь ощущалась лишь обычная легкая качка. Говард отворил дверь, вышел на палубу и махнул кому–то рукой.
Зрелище было жутковатое. Над морем буквально в нескольких ярдах от нас продолжал свирепствовать ураган, но с другой стороны, на расстоянии примерно в восемьсот ярдов, море оставалось зеркально гладким. Даже ветер успокоился. Перед нами поднимался скалистый берег, до которого было ярдов пятьдесят, и узкий, в форме серпа участок песчаного пляжа длиной ярдов в четыреста.
И на этом пляже лежали обломки корабля.
Даже не обломки, а просто щепки. Куча щепок и изодранной парусины.
— «Повелительница!» — невольно ахнул я. — Говард, это… это «Повелительница туманов!»
Говард кивнул с таким видом, будто он другого и не ожидал. И все же спросил меня.
— А ты уверен?
— Да, конечно. Вот… вот это и есть та самая бухта, где затонул наш корабль.
Взгляд мой скользнул по отвесным скалам берега, по трещинам и расселинам в поисках отверстия характерной формы и задержался на темной треугольной тени.
— Вот там находится пещера, где… — Я осекся и, судорожно сглотнув, посмотрел на Махони. Он стоял у перил вместе с Говардом и смотрел на меня.
— Где я умер, — произнес он. — Ну что же ты? Договаривай, Роберт. Именно здесь это место и находится.
— А корабль? Как тебе удалось?..