великолепие распространится по всем поколениями людей.
Это было великолепно.
То, что это не сработало, говорило о слабости людей, а не об ошибке наблюдателей.
Люди, хоть и слабые духом, были сильными в упрямстве, когда дело касалось похоти.
Они закрыли свои миры стенами и башнями от григори. И нефилимы остались, их было
мало, и никто из них не мог встать против людского стада. И люди, в которых не было ни
капли святой крови, уничтожали нефилимов, равняя их с дьяволами, демонами и
ведьмами, истребляя их. Последние григори стали опечалились, пришли в ужас и
покинули мир смертных, запечатав за собой дверь.
До этих пор.
Пока он не родился. Пока он не пробудился в своей плоти, пока не понял свою
природу, миссию, цель.
Пока не понял, что он – больше, чем человек.
Пока не услышал тихие крики таких, как он, запертых в серой шелухе. Молящих об
освобождении. Умоляющих его освободить их.
Его священным долгом было освободить нефилимов, чтобы они заняли свое место
по праву и вместе разбили дверь, разделяющую этот мир от того, куда ушли наблюдатели.
И это хорошо работало.
Рисовать было сложно. Он годами пытался понять, какой формы должна быть дверь.
Не простой портал, не квадратное или прямоугольное окно, а портрет григори. Но как это
сделать? Наблюдатели были без облика. Их природа была в изменении.
Как это нарисовать?
Ангел смотрел на то, что держал. Григори мог говорить с ним через это, но это не
было закончено, слова, уроки с другой стороны, не всегда были четкими. Это еще не был
проход.
Он еще пролил мало крови, чтобы закончить священное задание.
Его кисть лежала на полу рядом с холодным чистым ножом.
Еще много работы.
ГЛАВА 36
Дом Хейлов
15:37
Дана и Этан снова все рассмотрели, каждую страницу, каждую страшную
фотографию, каждую строку в отчетах.
Они пришли к тому же.
– Слушай, – сказал Этан, – если Мейси убили как Иисуса, может, другие смерти тоже
связаны с известными смертями. Может, Иисуса мы узнали, потому его раны известны.
Другие могут не быть религиозными.
– Возможно, – с сомнением сказала Дана, – но я думаю, они религиозные.
– Как? Ощущения…?
– Нет. Просто так думаю.
Этан вздохнул.
– Это не научно. Нам нужно строить теории на уликах, да?
– Это теория, – возмутилась она. – Теории – часть науки.
– Да, но, может, стоит пока ее отложить, – сказал Этан. – Я бы хотел поделиться
этим с клубом науки.
– Хорошо, но если они не помогут? Мы же не можем принести им эти папки, –
сказала Дана, немного злясь.
– Тогда мы… – он замолчал, не зная, что еще делать. – Мы не можем говорить об
этом с дядей, точно.
– Не можем, – согласилась она, – но, может, нам стоит пойти в библиотеку. У них
есть книги о других религиозных деятелях. Как умер Моисей или Даниил, например?
– Хорошо, – кивнул он. – Но я кое о чем подумал. Терновый венец и копье в бок –
раны Иисуса, да? Семья Мейси – евреи.
– Как и был Иисус, – заметила Дана. – Не думаю, что это важно. Важнее, думаю, то,
что происходит в голове убийцы.
– Ангела, – она услышала скепсис в его голосе.
– Слушай, – нетерпеливо сказала она, – мы знаем, что это не ангел. Это психопат,
серийный убийца.
– Ты видишь его во снах ангелом, – сказал Этан. Он тяжко опустился в кресло. – Это
так странно. Мы говорим об ангелах, психопатах, возможности серии убийств, которые
выглядят как религиозные смерти. Вдруг мы это выдумываем?
– К сожалению, – сказала Дана, – я так не думаю. И это меня пугает.
Он посмотрел на нее, на миг на его лице была тень улыбки. Не веселой.
– Дана… нам пятнадцать.
– Знаю. Но мы не глупые. Ты умный. Я тоже, как и все в клубе науки.
– Да, но Джерри, Тиса и Сильвия, как и мы, не детективы.