Джулия взглянула на угрюмые и злобные рожи и решила не рисковать последними мощами. Её сердце тоже было не каменным и страдания Джерри, хоть Хэлсберг ни за что не призналась бы даже самой себе, тронули его. Она выползла из комнаты, размышляя о том, что можно сделать. Уже в коридоре девушка едва не налетела на молодого мушкетера с кроткими глазами на нежном, почти девичьем лице.
-Пардон, мадемуазель, – извинился молодой человек.
(от MademoiselleHiver)
- Стойте! – Джулия схватила д‘Эрбле за локоть и как можно тише поинтересовалась: – Монсеньор у себя?
- Да, мадемуазель, только осторожно: леди Винтер сегодня не в духе… А что случилось?
- Ах, все потом, потом! Спасибо! – досадливо улыбнувшись, Хэлсберг толкнула дверь коммуналки и вышла на сверкающую лестничную клетку. В уголке стояли ведро и новенькая швабра. Одобрительно фыркнув, девушка ткнула пальцем в дверной звонок. Продолжительная трель заткнулась, едва только заспанная блондинка, не потрудившаяся даже закутаться в символический полупрозрачный халат, зло поинтересовалась:
- Что надо?
- Мне нужен его высокопреосвященство, – отчеканила уже привычно Джулия. – Он не занят?
- Нет, – миледи посторонилась, неистово зевнув. – Не понимаю, как можно так рано беспокоить меня по пустякам…
- Рано? Уже половина одиннадцатого утра, и никто не виноват, что вы, леди Анна, до сих пор спите! – с достоинством отрезала Хэлсберг, боком проходя в убранную, педантично заваленную бумагами и книгами гостиную. В двух противоположных креслах сидели месье де ла Фер, которого Джулия, если честно, недолюбливала, и месье д’Артаньян, которого она откровенно не терпела в отличие от двух его дружков – аристократичного, серьезного д‘Эрбле и веселого господина Валлона. В руках у каждого были длиннющие списки, из которых методично, по какому-то выверенному алгоритму вот уже неделю вычеркивались адреса и названия.
- Доброе утро, – буркнул более приветливый д’Артаньян, не отрываясь от ненавистной бумажной работы. Он сосредоточенно сопел, закусив кончик ручки. Де ла Фер даже не глянул в ее сторону, и Джулия отомстила тем, что наступила на только что законченное письмо острым каблучком пантуфли. Раздался жалобный хруст порванной бумаги, и Хэлсберг едва сдержала торжествующую улыбку.
- И вам того же, – отстраненно ответила она уже у двери, за которой проводила львиную долю своего дня. Постучав и не получив никакого ответа, Джулия вошла и тут же едва не полетела на развернутом длинном и, как оказалось, скользком свитке. В то время, как дю Валлон придерживал желающий свернуться конец, кардинал с маленькой лупой застыл над мелкой схемой кремлевских подвалов. Откуда в этой квартире берутся документы из засекреченных архивов КГБ, Хэлсберг могла только догадываться.
- Ваше высокопреосвященство, не отрываю? – обойдя внимательно все раскиданные по комнате листы – мало ли, очередной дневник Ленина, что уж там, – Джулия подошла к барону и встала около него.
- Не то что бы, мадемуазель, но… Поглядите сюда.
- Хорошо, но, вообще-то, я по делу, – девушка сняла с носа очки и протерла их замшевым платочком, извлеченным из кармана юбки. – Что надо посмотреть?
- Вот, – тонкий палец указал на особо маленькую схему, в которую «художник» умудрился втиснуть аж пять комнат и подписать их, чтоб ему икнулось. – Посмотрите, как называется третья комната?
- Это вот эта точечка в углу? Вы издеваетесь, – возмутилась Хэлсберг, но послушно прищурилась. – Вижу буквы «А», «М», «З», «Ы», «И» или «Й», «Ф» и «Н». Ну и что? Это Алмазный фонд, судя по всему… А зачем он вам?
- Надо, – лаконично ответил Ришелье и занес еще одну пометку на лист А3, где, судя по всему, находилась перечерченнная схема. – Что вы хотели?
- Можно без месье дю Валлона? Просто я по поводу серьезному…
- Ва…
- Да ухожу, ухожу, – мушкетер отпустил конец свитка, мгновенно свернувшегося, и, не щадя валяющихся на полу бумаг, вышел.
- Что у вас опять случилось? – обреченно вздохнул кардинал, опираясь на незаваленный край стола. Книга рядом опасно заколебалась, и Джулия отодвинула ее вглубь от греха подальше.
- Что-что, как всегда, Содом и Гоморра. В прямом смысле этого слова. Я Заррину не понимаю от слова совсем. То Локсли ее кинул, ей плохо, то он ее домогается, ей плохо. Хоть бы определилась…