-У его болезни магическая природа, – сказала эльфийка, осмотрев дергающегося и слабо ругающегося на кхуздуле малыша. –Тут я бессильна. Но Туо говорит, что когда ты кормишь дитя грудью, жар спадает.
Ран съежилась подле чужемирянина и его подопечного, из последних сил борясь со сном. Но силы были на исходе. И она провалилась в сновидения, как проваливается в зыбучие пески брошенный обломок скалы…
… Она снова брела по выжженным мертвым землям, а за спиной сидел её ребенок. Она видела лишь растрепанные черные волосы и две маленькие ручонки, повисшие бессильно, словно разорванное ожерелье. Она шла и шла, задыхаясь от усталости и безысходности.
Ты не будешь помнить о прошлом… шептала пустыня вокруг, шептали белые пески, шептало черное солнце. – Ты забудешь о любви… любви не существует, есть лишь бесконечная жажда…сильнее Богов, дольше Вечности…
Она упала, разбив колени о каменный уступ, едва не сронив со спины захныкавшего малыша.
Жажду легко утолить…лишь Тьма утолит её… шептали каменные ступени, – один глоток и ты успокоишься. Наполни свое сердце Тьмой…это благословение…
Она потащилась вверх по ступеням и очутилась у озерца, полного прозрачно-черной воды. И никогда ничто не казалось ей таким желанным, как сделать один глоток…
-Напои дитя и испей сама, – сказала ей черная птица, сидящая на камне у самой воды. –Ну же, пей!- в голосе её прозвучало нетерпение.
Она наклонилась, глядя в черную воду, когда вдруг раздалось далекое пение. Слишком знакомый, слишком светлый голос…
Ты сердце свое не тронь, не жаль его, не терзай,
Когда пойдешь сквозь огонь, ты мальчика мне отдай,
Пусть будет один король, у мира, что соткан мной,
И если решишь во Тьму- дитя не бери с собой.
Кто ты? простонала она, задыхаясь от жажды, но все же подняв голову. Он стоял на краю площадки с озерцом, и ветер трепал его волосы, сотканные из хрустальных цветных нитей. Древние мудрые глаза-сапфиры смотрели с юного лица.
Кто ты? она смотрела в эти синие глаза, задыхаясь от ощущение чистоты, захлестнувшего душу. По-прежнему безумно хотелось пить, но теперь она понимала, что последует за этим.
Ты не можешшшшь управлять здесссссь!!!!!!! ненависть шипением лилась отовсюду, вокруг мужчины заклубились черные щупальца Тьмы, но не в силах коснуться его, бессильно падали.
-Она все ещё мое дитя, – спокойно произнес мужчина. Она и её ребенок все ещё мои дети.
Ауле… она поползла, из последних сил сопротивляясь жажде. –Ауле, спаси…
Она обняла его ноги, прижавшись щекой к сапогу. И ощутила невероятно сильную руку, поднимающую её и ставящую на ноги.
Ауле… защити… слова с трудом проходили сквозь иссушенное жаждой горло. –Аау…кхххх…
Она нашшшшша!!!!!!!!!!! зашипели, заскрежетали камни, пески, черная вода зажурчала, а птица, сидевшая на камне, поднялась в воздух, клекоча и полыхая черным пламенем. –Она нашшшша!!!!!!!!!
-Возвращаю тебе то, что утрачено было, – произнес гномий владыка, проводя по пробору в её волосах осыпающимися кристалликами соли. –Благословляю тебя и тех, кого коснется твоя рука.
Ран села, дрожа как в лихорадке, обливаясь потом. Туомас по-прежнему спал, уткнувшись лицом в головенку гноменыша. Ран подбросило от страха, когда она поняла, что малыш не мечется больше, а лежит, приоткрыв ротик и раскинув ручонки. Она подхватила его и Тем’ра сонно заворочался и захныкал.
Сыночек… слезы полились из глаз Ран, падая на бледное личико мальчишки. –Тайрин, сыночек мой…
Мааамааа… вздохнул гноменыш, сонно ткнувшись в её грудь.
Напрягая силы и ругаясь, Милашка летел на Зов. Фили наотрез отказался оставаться на корабле.