-Я могу сходить, – вскочил Скарлетт. –Я точно узнаю…
-Роберт возвращается! С ним Марион и какая-то девчонка!- свистнул с дерева Мач.
Повторный рассказ Джека вызвал молчаливый шок у Марион и угрюмое недоверие у Роберта Хантингдона, нового Робина Гуда. Остальные молчали, понимая чувства обоих. Но командиром отряда был все же Роберт и он должен был сказать своё веское слово.
Юный предводитель шервудцев был бледен как полотно, его переполняли столько разных чувств, что трудно было выбрать какое-то одно. Но превыше всего он боялся потерять Марион, которую любил всем сердцем. Потому он повернулся к любимой и собрался с духом.
-Тебе решать, Марион. Мне кажется, ты одна тут имеешь на это право.
Женщина с глухим стоном закрыла лицо руками.
-Мы ведь пока не уверены, что это на самом деле Робин, – осторожно заметил Малютка Джон, ласково погладив Марион по пышной шевелюре. –Нужно, чтобы кто-нибудь убедился, что Джек не обознался. Ведь если Робин сейчас в Ноттингеме и судя по рассказу Джека не выглядит пленником, то что-то не так. Да и как человек мог выжить после такого?
-Так или иначе, – глухо произнесла Марион каким-то жутким, чужим голосом, – я должна знать. Я пойду в Ноттингем. Оденусь крестьянкой, никто не узнает.
-Тебя мудрено не узнать, – Малютка Джон бросил взгляд на Скарлетта, демонстративно точившего короткий нож о кусок песчаника. –Лучше пусть пойдет Уилл.
-Но только узнать, ничего не предпринимать без плана, – Роберт с болью смотрел на бледную и как-то сразу сникшую Марион. –Просто узнай, он или нет.
На следующий день было назначено важное событие. Во всяком случае, для двоих оно имело огромное значение. Посему Гай пораньше постарался покончить с делами и распорядился подготовить обеденную залу и отправить гонцов навстречу священнику.
-Оденьтесь и вы двое, – велел он Робину и Амонет, которые изнывали от нетерпения и любопытства. -Никого из посторонних не будет, а святой отец приедет из Мэйлендского аббатства, там когда-то крестили меня. Я хочу, чтобы вы были рядом.
Он, казалось, светился, отдавая это приказание. Видно было, что ему хочется поделиться своим счастьем. Лейла же напротив, выглядела издерганной и усталой, хотя Гизборн привёз ей удивительной красоты платье цвета пламени и чудесный убор на волосы. Амонет и Робин помогли Лейле одеться, вернее, помогала Амонет, а Робин бродил кругами, почесывая шрам и напевая старинную арабскую песенку, которой его научила возлюбленная.
-Пойдем, милый, – кончив причесывать и укладывать волосы своей госпоже, Амонет взяла за руку любимого. –Надо привести тебя в порядок.
Вот, держи! Гай бросил ей сверток. –Здесь наряд для тебя и Робина. И кстати, теперь его зовут Майкл.
Приложив сверток ко лбу, глазам и груди в привычной форме арабского уважения, девушка торопливо повела Робина в их комнатушку. Здесь она споро раздела его и обтерла чистым куском холста, смоченным в ароматной воде, которую готовила сама, настаивая на можжевельнике и хвое.
Господин из Гизборна добр к нам! радостно всплеснула руками девушка, вытряхнув из свертка темно-зеленое блио для Робина и тонкое льняное платье, господского покроя, а не мешок с прорезями, какие носили крестьянки. –Смотри, какой красивый наряд!
Блио очень подошло к глазам юноши, придав ему какое-то особенное очарование, так, что бедняжка Амонет, засмотревшись на эту красоту, не сразу начала одеваться сама и Робин уже начал облизываться на её прелести. Платье было темно-бордового цвета, немного узковато село на пышные формы сарацинки, но выглядела она в нём так сногсшибательно, что не будь у них мало времени, Робин бы затащил её в постель. Сошлись на одном, весьма жарком, поцелуе. Остальное Амонет пообещала этой ночью.
Они вышли в гостиную залу, где уже был накрыт стол и с минуты на минуту ждали прибытия святого отца. Гай посекундно оглядывался на Лейлу, которая в сопровождении леди Окнелл, пожилой кормилицы шерифа, жившей в Ноттингеме из милости, оправляла платье и заучивала особенности церемонии. Перехватив направленный на неё взгляд синих как сапфиры глаз, Лейла улыбнулась.
Пожилая дама вначале косо смотрела на сарацинку, но узнав от Гая, что девушка- принцесса крови и дочь самого Саладина, имя которого гремело повсюду, прониклась к невесте немалым уважением. Заметив же, с какой нежностью Лейла смотрит на своего жениха, уже много мягче обратилась к своей подопечной.
-Стало быть, и сарацины умеют любить…что ж, дитя, могу только сказать тебе, что ты заполучишь самого красивого юношу наших земель. И самого чистого из всех, кого я знала. Сэр Гай любит тебя и думаю, эта любовь навсегда.