— Ну я же все еще здесь. Не воспринимай так серьезно мою болтовню. А вообще… было бы здорово однажды исчезнуть, но таким образом, чтобы все воспоминания обо мне тоже исчезли из памяти людей — всех, кто меня когда-либо знал.
— Даже меня?
— Тебя в первую очередь.
— …
— Ты еще здесь?
— Угу. Знаешь, у меня есть такая старая тетрадка, залитая чаем. Я туда записываю имена всех, кого хочу убить.
— И как, много уже потенциальных жертв?
— Достаточно.
— Надеюсь, мое имя одно из первых.
— Не сомневайся. И все же, скажи, тебе бы не хотелось, чтобы, допустим, после смерти воспоминания о тебе жили в памяти других людей?
— Все это очень давит. А когда тебя ни с кем ничего не связывает, чувствуешь внутри себя такую свободу... Это очень приятное чувство. Тебе разве не приходилось что-то подобное испытывать?
— Всеми этими ухищрениями ты убиваешь в себе личность.
— Думаешь, знаешь меня лучше, чем я себя?
— Думаю, что ты сама себя не знаешь.
— Мм… возможно.
— Почему ты тогда уехала?
— Так было нужно… У тебя разве не было чувства, что мы упираемся в тупик? Нужно было с этим что-то делать.
— Прекрасное решение.
— Уж получше, чем игнорирование проблемы.
— Ты сама выдумала эту проблему.
— Если для тебя проблемы нет, то я рада за тебя.
— Ты сложная.
— А ты слишком критик.
— Все можно оценить.
— Можно. Вот только будет ли твоя оценка объективной, вот вопрос.
— Продолжай.
— Как ты оценишь предмет искусства? Как вообще сам по себе субъективный продукт можно оценить объективно? Личное мнение каждого отдельно взятого критика будет отличаться в зависимости от набора его личностных характеристик, предрассудков, привычек, опыта и так далее.
— Другими словами, что нам близко, то и трогает.
— Да.
— Слушай… ты все еще хочешь отправиться на Луну?
— Скорее мне нравится об этом мечтать.
— Жаль.
— Поздно уже.