Выжившие тогда еще могли сопротивляться теперь. Чаще всего умирали ворошиловцы от пьянства – травились самопалом, тонули, будучи под градусом, попадали в аварии и несчастные случаи в нетрезвом состоянии, устраивали пьяные разборки с поножовщиной и летальными исходами.
На втором месте шли гематологические заболевания: лейкозы, лимфогранулематозы, лимфосаркомы и прочие смертельные длинные названия. От них в мир иной уходила половина всех умерших. На третьем месте находились заболевания легких, они убивали почти всех работников щебеночного карьера еще до того, как те достигали пенсионного возраста. Четвертое почетное место занимала онкология, от злокачественных опухолей умирали все остальные, кто не попал в первые три категории.
Пациенты что-то не шли сегодня, обычно уже с утра старики наведывались со своими «букетами болезней», как выражался Егор. Первый клиент появился уже почти к одиннадцати. Это была древняя бабка Данилиха, ей давно перевалило за девяносто, собственное имя её не помнили и звали по мужу, умершему еще при Хрущеве. Бабка была еще в своем уме, ходила на ногах, имела еще два десятка зубов, курила, отменно материлась и одна вела довольно большое хозяйство.
– Ты чего, Данилиха? – спросил Егор бабку, впервые переступившую порог ФАПа.
– Да вот кошка, стервоза такая, ни с того ни с сего взбесилась, - выругалась старуха, – Впилась зубищами прямо в ногу, сучка разэтакая…
– А, может, ей мужика, в смысле, кота надо? – захихикал лекарь.
– Да она, проститутка старая, мне ровесница! - возмутилась Данилиха, - Какой еще кот! Утром вышла в сени, гляжу: два желтых глазища, я и не поняла сначала, что это такое, а потом кошка, мать ее так, заверещала и в ногу вцепилась.
Егор, подавляя приступы накатывающегося изнутри смеха, спросил:
– Кошка от бешенства привита?
– Чегось? – не расслышала и не поняла бабка.
Ветеринар махнул рукой:
– В сельскую больницу тебе ее надо.
Данилиха подозрительно глянула на врачевателя:
– Это еще зачем?
– Уколы от бешенства делать.
Бабка сморщила и без того дрябло-морщинистое лицо:
– Я в жизни по больницам не шлялась, даже детишков в поле, лесу и дома рожала. Неча мне таперича свою задницу оголять.
– Так ведь если кошка бешенная, ты тоже заразишься и через неделю помрешь, - зевая, сообщил Катасонов.
Данилиха опять махнула рукой:
– Ну и х… с ним, мне ить зимой девяносто один исполнится. Я свое отжила, мне в гроб ложиться не страшно.
– Как хочешь, - обрадовался лекарь, - А то гляди всего семь уколов, ну и не пить во время лечения.
– Вот еще, - зашипела старуха, - Я без своей наливочки и дня не протяну. Ты лучше мне ногу перевяжи, да и пойду я.
Едва Данилиха ушла, на пороге появился дед Степан. Ветеринар приветствовал его вопросом:
– Опять геморрой одолел?
– Не-а-а, - прошамкал беззубым ртом дед, - Альма моя, сучья дочь, взбесилась!