На её обнажённые плечи была наброшена богатая шаль искусной работы; тяжёлое парчовое платье, хотя и скрывало почти все прелести девичей фигуры, но вместе с тем, самым выгодным образом подчёркивало её силуэт. Тёмно-русые волосы были собраны в незамысловатую причёску и открывали тонкую и длинную шею. Вид Дарселле, такой прекрасной, юной и, увы, до сих не принадлежащей ему перед лицами всех богов, больно ранил Локи и заставил молодую кровь вскипеть от гнева.
– Как смеешь ты выставлять меня на посмешище перед всем дворцом? – его голос звенел от обиды и злости.
– Мой принц, - она поспешно обернулась и поклонилась, словно чужая, что вынуждена соблюдать правила этикета.
Локи замер, не в силах справиться с ошеломлением. Этот пристыженный и виноватый взгляд, что она бросила на него прежде, чем склонила голову, говорил красноречивее любых слов. Она не выйдет за него. Она разлюбила.
– Найди в себе силы объясниться, моя леди, - последние слова были сказаны с издёвкой.
С красивого лица Дарселле будто бы исчезли все краски, и на мгновение Локи предпочёл думать, что его возлюбленной двигал страх перед той толпой, что собралась в главном зале, и что чувства её остались прежними.
Но затем она сказала:
– Я сосватана за господина Хэлтора, – и сердце младшего принца оборвалось.
Несколько мгновений спустя он обманчиво мягко рассмеялся ей в ответ:
– Как можно быть сосватанной, будучи обещанной другому? – Локи дёрнул за жёсткий воротничок рубашки, натиравший шею. – Или ты одна из тех прелестнейших девиц, у которых половина царского совета в покровителях?
– То была воля моего отца, кой перечить я не смею, – полные губы её задрожали, а прекрасные глаза наполнились слезами. – Что я могла ответить светлейшему советнику царя и своей семье? Что мы с вами посмели самовольно признать себя помолвленными без их на то согласия? Вы знаете, что бы это значило для моей репутации.
– Ах, вашей репутации! – зло рассмеялся Локи, наступая. Он перенял её официозный тон. Пропасть между ними стремительно разрасталась. – Быть может, вам следовало остаться в зале и принять моё предложение? Однажды вы стали бы моей женой, но вместо этого предпочли придать нашей связи очертания грязной дворцовой интрижки. Должно быть, я стал вам настолько ненавистен!
– Как можно! – воскликнула она, всплеснув руками. – Я умру с вашим именем на устах!
– Прошу вас, так не заставьте же долго себя ждать!
Эти злые и жестокие слова ударили его прямо в солнечное сплетение и заставили отшатнуться от Дарселле. Воздух исчез из лёгких, и сердце будто бы остановилось. Такое нельзя было отозвать или забыть. То была тёмная тяжёлая энергия, словно пепел оседающая внутри на века. За подобное платишь большую цену.
В тот вечер принц Локи собственноручно наложил на себя древнее проклятье и навсегда лишился покоя.
Красавица Дарселле умерла, вкусив отравленного вина, предназначавшегося для её мужа, спустя много лет после этой безобразной сцены, намертво запечатлевшейся в самом сердце асгардского принца. Как и было обещано, за несколько мгновений до своего последнего вдоха, она прошептала имя единственного мужчины, которого любила.
И проклятье расцвело во всей красе.
Они встречались снова и снова. Он любил её. Она любила его. Но тёмная сила, разрушительная мощь его проклятья неизменно вставала между ними. Локи был обречён наблюдать за тем, как его любовь умирала в муках. Вновь и вновь. Отравленное вино, стрела, подло пущенная в спину, топор палача, одним ударом отсекающий голову… Однажды в порыве ярости Локи возжелал смерти для своей возлюбленной, тем самым, совершив ужасное предательство, и Вселенная запомнила его просьбу, из раза в раз послушно исполняя её.
***
Нью-Йорк,