— В самом деле, плохо слышишь? — уточнил я.
— Нет, — покачал головой Мишка. — Просто иногда… задумываюсь и не обращаю внимания на то, что ко мне обращаются. Вот и прозвали — Тугоухим.
— Задумываться — это хорошо. Это полезно, — улыбнулся я, принимая клятву, и в очередной раз наблюдая превращение «крестьянина» в «отступника». Впрочем, если он сумеет дожить, то это будет не последнее чудесное превращение в его жизни.
Когда мы догнали-таки обоз, я уточнил размеры добычи, собранной моими трофейщиками. Оказалось, что в Ветровск везли семь комплектов брони, семь флаконов с ртутью и семь мер самоцветов. К тому же, у главного в караване нашелся кошелек с тремя тысячами золотых монет, и хороший полный латный доспех, но, увы, пригодный только для дварфа. Пожалуй, его даже продавать не стоит, но следует, как представится возможность — вернуть родичам. Родством эта раса считаться умеет и любит, так что возвращение на родину доспехов одного из них — может дать некие небольшие преимущества на переговорах. Что же до того, что преимущества будут «незначительные», так ведь практически любые победы складываются из таких вот «незначительных преимуществ», сумма которых вполне может обернуться «подавляющим превосходством».
К тому времени, когда мы добрались-таки до замка, солнце уже прошло высшую точку, и начинало клониться к закату. Как только я пересек границу, отмеченную развалинами внешней стены, мне упало системное сообщение о том, что «Хутор Азир разросся, получив статус «деревни». Для превращения в «село» следует возвести храм в честь принципала вашего культа». Как выяснилось, несколько семей из Ветровска, устав скрываться и изображать «верных прихожан Церкви Света», напуганные присутствием в домене инквизитора, поспешили перебраться под мою руку. Видимо, сработало повышение репутации с местным населением.
Проследив, чтобы добыча была сгружена на склад, я отправился посетить Видящую. Как выяснилось, Видящая устроилась со вкусом. Ее покои были заплетены растительностью в эльфийском стиле и украшены, по всей видимости, так, как и подобает украшать покои родственницы, пусть и дальней, самого Князя эльфов.
— Проблемы? — поинтересовалась она, когда я постучался.
— Не то, чтобы совсем уж «проблемы»… — покачал головой я. — Скорее «задача».
— Какая? — заинтересовалась Видящая, из чего я сделал вывод, что или ее предвидение не абсолютно… или требует проведения некоего ритуала, затратного как по времени, так и по силам.
— И то, и другое, — улыбнулась Видящая, даже не скрывая, что читает мои мысли.
Может, у кого-то это и вызвало бы страх за свои тайны, но, полагаю, в моем сознании Видящая сейчас смогла бы прочитать только одну мысль: «Я тоже так хочу».
— Не получится, — озвучила Видящая то, о чем я и так догадывался. — Для проникновения в чужое сознание нужна магия Разума. Зато кое-каким приемам защиты своего разума — я могу научить… Увы, не раньше, чем будет возведена Башня Оракулов. Для обучения потребуются соответствующим образом оборудованные классы.
— Спасибо, — улыбнулся я, получив очередной стимул построить Башню поскорее. Просто любопытно, чему еще может обучить Видящая? — Но, все-таки, давай вернемся от планов на будущее — к текущим проблемам.
— Слушаю, — кивнула Реалуэ.
— Помнишь тот ритуал, который прервала мать Эльфов? — но то, чтобы я сомневался в ответе, но задать вопрос требовалось из вежливости.
— Разумеется, — усмехнулась Видящая. — Интересный ритуал, и, если у тебя возникнет желание его провести-таки до конца, я, пожалуй, подскажу кое-какие интересные идеи.
— Уже возникло, — скривился я.
— Человек… — вопросом это не было, и мне оставалось только кивнуть. — Слова ты тогда подобрал правильные… И это могло сработать даже в таком виде. Недаром Мать поспешила вмешаться. Но, все-таки, лучше пентаграммку расчертить, и, пожалуй…
— Об этом можно подумать потом. Он никуда не денется, — покачал головой я. — А вот как помочь его жертвам? Ведь на божественное чудо рассчитывать не приходится.
— На божественное — пожалуй, нет, — задумчиво кивнула Реалуэ. — Но работа мага и заключается в том, чтобы творить чудеса. Конечно, легче было бы, если бы у жертв были любящие близкие…
— По крайней мере, у одной — есть, — сообщил я.