Единственными случайными событиями по дороге до Яблоневого было то, что феечки нашли несколько блескучих камушков, и теперь тихим щебетом спорили: кому же они достанутся.
Дорога, если там можно назвать полосу утоптанного и высохшего до каменной твердости грунта посреди выгоревшей степной травы, свернула в промежуток между садами, давшими имя Яблоневому. С некоторым облегчением мы нырнули в тень деревьев. Легкий ветерок колыхал ветви яблонь, согнувшихся под тяжелыми красными плодами. Внезапно один из плодов сорвался с ветки, и, плавно обогнув Иши, упал точно мне в подставленную руку.
— Ни фига себе «случайное событие»… — удивленно подумал я, наблюдая такое отклонение от нормального распределения вероятностей.
Население Яблоневого дружно, хотя и с опаской, высыпало встречать мой отряд.
— Господин, — согнулся в поклоне староста. — Яблоневое уже выслало предписанный вами налог…
— Знаю, — кивнул я. — И мы тут не для того, чтобы собрать дополнительный налог, или потребовать еще девчонок. Что ты можешь сказать о Вавиле Гнилоцвете?
Афанасий переменился в лице.
— Господин… — пробормотал он. — Прежний староста, Василок Огнебор, заподозрил его в том, что он….
— Связан с разбойниками? — произнес я то, на чем запнулся Афанасий.
— Да… И попытался сообщить об этом господину Арениусу…
— И? — заинтересовался я.
— Его дочь лихие люди ссильничали, да порешили. Потом — погиб его единственный сын. А потом и он сам куда-то сгинул…
— А что лорд? Неужели он так и не узнал об этом?
— Господин Арениус готовился к чему-то… и перестал обращать внимание на своих подданных…
— Понятно, — вздохнул я. — Видимо, мысль о ритуале уже овладела его мыслями.
Да… Идея о ловле на живца — оказалась нерабочей. Я не могу допустить, чтобы кто-то так относился к представителям МОЕЙ администрации. А значит — живец перестанет быть таковым. Вот прямо сейчас.
Со вздохом, я кивнул мстителям. Порядок действий был согласован еще по дороге, да и много времени на то, чтобы выяснить «кто этот Вавила и где он живет» — не ушло. Так что уже через пару минут этот самый Вавила стоял посреди площади на коленях с завернутыми за спину руками, и еретики вместе с Арисой обыскивали его дом.
Из волнующейся группы крестьян вышла высокая девушка в простом сером платье, намекающем на ее принадлежность к Церкви Света.
— В чем обвиняют этого доброго селянина? — спросила она. В голубых глазах плескалось желание защищать добро (ну, или хотя бы искоренять зло).
— Этого «доброго селянина» — сарказм из этих слов так и хлестал, — обвиняют в том, что он наводил на других добрых селян и проезжих банду разбойников. В том, что по его указаниям — убивали и насиловали. В том, что он скупал награбленное, обеспечивая само существование банды.
— Как же вы намерены доказывать эти обвинения? — твердо спросила защитница «униженных и оскорбленных».
— Никак, — не менее твердо ответил я. — Главарь разгромленной банды, захваченный прямо на месте преступления и уже ответивший за свои деяния — показал, что именно ему сбывал добычу. Этого достаточно.
— Хватать возможно, честного человека по навету татя и разбойника? — задохнулась от возмущения искательница справедливости.
— Хватаю татя и разбойника по показаниям другого такого же, — спокойно ответил я. Сейчас я никуда не спешил, так что этот спор меня даже несколько забавлял.
— Он мог просто оговорить невинного человека! — вскинулась церковница.
— Вряд ли, — усмехнулся я. — После того, как с ним поработали специалисты, сомневаюсь, чтобы он был в состоянии лгать.
— Вы… вы пытали его!!! — возмущенно вскинулась девушка.