— Ты знаешь, что тебя не ждёт ничего хорошего. Этого достаточно. Вас всех не ждёт ничего хорошего после моей смерти, уж поверьте.
Я не могла с ним говорить нормально. Внутри меня закипала обида. Я не могла смотреть ему в глаза как-будто ничего не было. Я не могла сделать вид, что не ненавижу его, не презираю и не готова на всё, чтобы только ему стало хуже. Даже, если я помогу ему, то что изменится? Моя ненависть не исчезнет, даже если он изменится до неузнаваемости.
— Злоба, — понял мужчина, глядя на меня. — Ты никогда меня так ненавидела ещё…
— Ты сделал всё, чтобы это изменить, — процедила я, срываясь с места и отойдя к окну.
Не могла я смотреть на его лицо. Не могла и не хотела. Меня злили перемены в его настроении, но ещё сильнее меня раздражали собственные сомнения. Я могла помочь ему и жить неизвестно как или оставить его и пойти по пути моих видений… Не один из этих вариантов меня не устраивал.
— Согласен, я мразь, — равнодушно согласился Велизар. — Таким уж родился.
— Ты не родился таким, — возразила я. — Она сделала тебя таким… Мери.
Я видела в отражение окна, как мужчина сжал зубы, услышав ненавистное имя предательницы. Он молчал, но готов был сорваться с места и заставить меня замолчать.
— Ты был человечней…
— Глупее, — поправил муж.
— Лучше…
— Слабохарактернее.
— Ты был человеком.
— Глупцом и трусом.
Он ненавидел себя за свои ошибки. Ненавидел признавать их, но сейчас… Он активно обвинял себя во всем, что произошло.
— Влада, я не прошу тебя помочь мне. Просто подумай, что будет с тобой…
— Я могу об этом не думать, — перебила его я, разворачиваясь. — Я видела это.
— Спаси мне жизнь и этого не будет, — заговорщицки предложил Велизар. — Впервые в жизни я прошу кого-то решить мою судьбу…
— Какая честь для меня!
Я понимала, что если я ничего не сделаю, то он умрёт и меня ожидает жизнь, как из моих видений. Но что будет ждать меня, если он выживет? Будет ли разница между жизнью с ним и с другим? Я могла ответить только одно: наша дочь будет точно в безопасности, если Велизар будет жив, он не позволит хоть кому-то навредить ей… если она появится вообще на свет.
— Сомневаешься, — понял мужчина, заметив моё смятение. — Понимаю. Слишком сильно я опустил тебя… слишком сильно. Ты имеешь право на мою жизнь, как когда-то имел на твою я. Ты решаешь сразу три жизни, Влада: мою, свою и нашего ребёнка. Тебе плевать на меня, но не на себя и нашу дочь. Знаешь, что бывает с вдовами? Я был на такого рода мероприятии, когда прилюдно унижают и ломают чью-то бывшую жену… Хочешь раздеваться до гола в присутствии десятка мужиков, а потом пойти по кругу с тремя одновременно на глазах у всех? Напомню, что ты ещё и беременна. Хочешь делать всё это добровольно, лишь бы с твоим ребёнком ничего не сделали? Никаких гарантий, что сегодня ты отсосешь кому-то, а завтра твою дочь не завалит какой-нибудь любитель малолеток. Хочешь, чтобы твою дочь изнасиловал отчим ещё раньше, чем когда-то тебя твой отец? Я для своей дочери такого не хочу… Влад, подойди.
Я ловила каждое слово Велизара и меня пробивала дрожь, когда я представляла всё это. Я представляла, как буду готова на всё, чтобы только с моей дочерью ничего не случилось и никаких гарантий, что пока я всё это делала с ней никто ничего не сделал.
Я медленно подошла к нему, смотря на несвойственное раскаяние в его глазах. Он демон лжи — он может обмануть меня как угодно, что и делает сейчас.
— Что изменится, если я спасу твою никчемную жизнь? Ничего? Ты будешь продолжать изменять мне, унижать меня, издеваться…
— По-моему, насилие в нашей семье отступило на второй план, если я не ошибаюсь. Даже сейчас я не заставляю тебя спасать меня. Я могу тебе что-либо обещать или это ни к чему?