— Дверь закрыта, — покачала головой девушка, опередив моё желание дёрнуть за ручку.
— Ключей же у тебя нет, — догадался я.
— Кому нужны ключи? — удивилась она, шаря рукой в горшке с зелёным растением рядом с входной дверью. — Нам не нужен ключ.
Влада достала небольшую печать и приложила её к круглой ручке, последовал щелчок замка и дверь распахнулась сама собой.
— После Вас, — выдохнул я, пропуская хозяйку дома внутрь.
Я никогда не был внутри дома Владиславы, но представлял его более богатым и помпезным, как жилище Домиана, но не смотря на свои богатства, он был скуп и не тратил лишнего на дом.
— А я думал, что после того, как тебя отдали мне и я отдал твоему отцу кучу денег — он прибарахлится… Ошибся, — признал я, оценивая грязную и старую люстру в зале.
— Он пулял деньги в другие штуки, — отозвалась девушка. — Миллионы он вложил в свою любовь…
— Женщина?
Я не знал и не мог допустить, что жадный Домиан вкладывал деньги, полученные с продажи родной дочери, в ухаживания за какой-то своей дамой сердца. Я даже не думал, что она у него есть.
— Сам увидишь. Идём?
Я опустил глаза с потолка на Владу и немного отшатнулся от неё, увидев в её руке нож.
Я потерял ту девчонку с которой связывал наши судьбы кровью… На неё обрушился целый поток крови, который смыл её человечность, затушил огонь сострадания и понимания. Осталась жестокая, пустая и ржавая оболочка, которая расчётливо избавлялась даже от собственных родственников.
— Ты боишься меня? — спокойно спрашивал я, сжимая её подбородок.
— Да, — лепетала она, отползая от меня и закрывая руками голое тело.
— Ты боишься меня? — спросил я, глядя на девушку.
— Боюсь? Тебя? — насмешливо переспросила девушка, крутя в руках нож. — Нет, Велизар, не боюсь. Больше не боюсь.
Я хотел такую — сильную, жестокую, равнодушную к чужим жизням… И получил. Получил и потом понял чего хотел. Я получил не женщину, жену или мать. Я получил изломанную мученицу, рабыню моего разума, женщину, согнувшуюся под гнётом моей жестокости. Получил озверевшую пародию себя.
Я видел много крови за всю свою жизнь. Видел много смертей. Убивал. Видел, как убивают мужчины, дети, женщины… Чьи руки страшнее всего для убийства? Мужские. Но как страшна женская психика после убийства! Не заточена женская природа под кровь и смерть. У них нет тонкой грани между «убийца» и «человек». Они не могут держать обе эти стороны и падают в одну из них. Падают и растворяются. Я думал, что Влада сможет сохранить человечность и она сохраняла. Сохраняла пока в ней была душа. Как только я поглотил её душу, она упала в эту желчь и труху, считая, что стала похожей на меня. Нет, Влада, ты не похожа.
Мы приехали в отчий дом Владиславы с одной единственной целью — найти злосчастную книгу, которая могла дать мне полную власть над её разумом и телом. Не смотря на её падение до моего уровня, она всё равно была самовольна и противилась мне. Я уже не стремился подчинить её как женщину или наложницу. Я не видел в ней больше девушки, которую хотел. Теперь Влада была лишь убийцей, хладнокровной стервой и вызывала у меня лишь одно желание — вытерпеть её во время беременности и после уже избавиться. Я хотел, чтобы мать моего ребёнка разделяла мои взгляды, но не была монстроподобным существом, которому ничего было не нужно в жизни, кроме того, как доказывать мне, что она такая же как и я.
Влада потянула меня за куртку к лестнице на второй этаж, от куда провела в комнату. Комната была перевёрнута верх дном. Вся мебель была перевёрнута, из шкафа выкинута вся одежда, из ящиков в столе вынуты все бумаги и книги. Даже картина на стене была вырезана из рамы. Я посмотрел на девушку, она осматривала этот бардак равнодушно, останавливалась взглядом только на разбросанных листах бумаги.
— Мои рисунки, — пояснила она, подняв листок с пола. — Везде искали…
На обычном листе белой бумаги было цветное изображение девушки, сидящей на подоконнике. Молодой девушки с темными волосами и татуировкой змея на бедре… Я узнал девушку с рисунка. Сестра Влады. Моя любовница. Кира.
— Ты красиво рисуешь, — выдавил я, взяв листок из ледяных рук жены. Я посмотрел на изображение и перевёл взгляд на Владу. Она смотрела на меня взглядом полным показной гордости и холодной ненависти.
Влада демонстративно отвернулась от меня и подошла к комоду из которого были вынуты все ящики.