— Слушай сюда, парень, — раздраженно начала Брилл, покраснев от досады. — Я гоняюсь за этим маленьким чертенком по всему дому уже больше часа. И если я не поймаю ее в ближайшее время, у меня не будет возможности закончить обед, а это означает, что сегодня вечером ты останешься голодным! — Она сделала несколько угрожающих шагов к кровати. — Так что тебе лучше сознаться немедленно, или я переведу тебя на арестантский паек!
— Ох, так вы говорили о маленькой темноволосой девочке, которая только что была здесь? Что ж, да, она навещала меня, но ушла сразу перед вашим приходом, — легко согласился Эрик, неожиданно развеселившись. Он не мог удержаться, и лишь беззвучно смеялся над раздраженным видом Брилл. Его нервозность из-за предстоящего извинения исчезла перед лицом ее разочарования.
Брилл с рычанием крутанулась, чтобы покинуть комнату, но голос Эрика остановил ее:
— Погодите минуту, мне нужно кое-что вам сказать, — начал он, сев в постели. — Я тут думал кое о чем некоторое время, и уверен, что сейчас подходящий момент, чтобы обсудить этот вопрос.
— О, момент, подходящий для вас, не так ли? — нарочито ласково спросила Брилл, поворачиваясь обратно к кровати и скрестив руки на груди.
— Ну да. Вы стоите здесь. А учитывая, что то, о чем я должен сказать, касается вас, момент подходящий. — торопливо сказал Эрик; когда Брилл снова обратила на него внимание и его нервозность вернулась, чтобы скрутиться в тугой комок в животе. Он совершенно не заметил неприкрытую досаду на ее лице.
Перед тем как продолжить, Эрик откашлялся.
— Послушайте, я — человек, не привыкший просить о чем-либо. Так что, в некотором смысле, вы должны быть счастливы, что я собираюсь просить у вас это. — Эрик сосредоточенно поджал губы и нахмурился. — От меня не ускользнул тот факт, что вы очень хорошо заботились обо мне эти две недели. — Он умолк, не представляя, что говорить дальше.
Возведя очи к небесам, Брилл попросила их послать ей терпения, когда Эрик прервал свой лепет, очевидно, обходя неудобный вопрос. Она никогда раньше не сталкивалась с подобным самомнением.
— Сразу перейду к делу, — продолжил Эрик, подняв глаза на ее лицо. — Я размышлял об инциденте с миской овсянки, произошедшем на прошлой неделе, и просто хотел бы сообщить вам, что, на самом деле, не намеревался выбивать миску у вас из рук. Это была случайность, поэтому я прошу вас: попытайтесь выбросить этот инцидент из головы, — закончил он, сочтя свою обязанность выполненной. Эрик был шокирован, обнаружив, что Брилл не особо впечатлилась его усилиями извиниться.
— Что ж, это была самая худшая просьба о прощении, которую я когда-либо имела несчастье слышать. Вы действуете так, словно я должна быть благодарной вам за то, что вы хотя бы попытались принести извинения.
Это была не та реакция, которую Эрик надеялся услышать.
— Ну извините! Я не был осведомлен, что у вас такие высокие стандарты. Достаточно того, что я попытался, я же сказал вам, что не привык ни о чем просить! — оскорблено прошипел он.
Брилл уперла кулаки в бедра, словно готовясь к сражению.
— Разве не очевидно, что мои стандарты более чем низкие? Как-никак, я оставила вас в доме, разве нет! И я никогда не говорила, что вам нужно извиняться как следует, достаточно просто извиниться. Но до сих пор вы этого не сделали.
— А что, по-вашему, я только что сделал! Я сказал, что не собирался опрокидывать на вас эту овсянку! — проревел Эрик, выпутавшись из простыней и вскочив на ноги.
— Да, и дорога в ад вымощена благими намерениями. И наши поступки куда убедительнее слов показывают наш характер. А ваш характер пока показан недостаточно! Вы вели себя отвратительно, но, по крайней мере, действуйте как взрослый и признайте это! — разъяренно выпалила Брилл, едва удерживая на лице маску спокойствия.
— Я не буду признавать ничего подобного! В конце концов, если бы вы просто с самого начала посчитались с моими желаниями, эта миска никогда бы не оказалась перевернутой!
Брилл двинулась через комнату, пока не оказалась всего в нескольких дюймах от Эрика, опиравшегося на столбик кровати. Ее лицо было прямо напротив его, глаза сверкали, а грудь тяжело вздымалась.
— Значит, это я виновата, так, что ли? — прошипела она, тряся у него перед лицом поднятым пальцем.