— Но в следующий раз постарайся не заниматься этим слишком часто. Ты заставил меня ужасно волноваться.
Взгляд Эрика мгновенно потемнел от чувства вины.
— Я знаю, что должен был действовать быстрее. Все то время, что я добирался до полыньи, Ария была в воде и…
Снова накрыв его рот ладонью, Брилл оборвала его.
— Нет, я имела в виду, что ты заставил меня волноваться и за тебя тоже. Когда ты провалился, мое сердце остановилось второй раз за день.
На лице Эрика промелькнуло потрясение, сменившееся медленно возникшей улыбкой, из-за которой вокруг его глаз разбежались симпатичные лучики. Брилл и не знала до этого момента, как ей дороги эти «смешливые» морщинки.
— Ты беспокоилась… обо мне? — тихо спросил Эрик, прикрыв в изнеможении глаза.
— Конечно, дурачок, — ответила она. Странное тепло начинало разливаться по ее телу, пока она смотрела в его измотанное и утомленное лицо.
Она была столь естественной, эта новая привязанность в ее сердце, что несколько секунд Брилл грелась в ее свете, наслаждаясь внутренним теплом, наполнившим сейчас ее душу. Но пока она утирала воду со лба Эрика, пока прислушивалась к звуку приближающихся шагов брата, ужасное понимание всплыло из глубины ее мыслей. Брилл четко осознала, что это было за новое неземное чувство, возникшее у нее к Эрику, и внезапно ее переполнил мрачный ужас.
Это была любовь.
========== Глава 25: Сокровенное желание ==========
Эрик жалко съежился под горой одеял — холод сокрушал его тело. С того момента, как Коннер вытащил его из воды, прошли уже часы, а он до сих пор не мог унять дрожь. Эрик высоко ценил власть, и тот факт, что он совершенно не может контролировать собственное тело, приводил в бешенство. Не то чтобы Брилл и Коннер не позаботились о нем и Арии — на самом деле они изо всех сил старались прогнать холод, который сейчас, казалось, пробирал его до самых костей.
Без поддержки Брилл Эрик даже не смог бы переползти через порог дома, а потом эта проклятая женщина начала избавлять его практически от каждого клочка одежды. Тогда он был слишком слаб, чтобы сопротивляться ее непристойной помощи, но теперь, когда Эрик вспоминал об этом, его лицо горело от унижения. Разумом он понимал, что было необходимо как можно быстрее снять с него мокрую одежду, но ощущение от того, что он находится раздетым в одной комнате с Брилл и взгляд ее очаровательных глаз блуждает по его коже, вызывая волны дрожи вдоль позвоночника, совершенно отличалось от того, что он испытывал сейчас. Сейчас Эрик ненавидел себя за то, что так охотно поддался низменным инстинктам, что думал подобные вещи о женщине, которая была столь добра к нему.
Что еще хуже, Эрик был уверен, что теперь Брилл явно избегает его. Конечно, она позаботилась о его удобстве, притащив с десяток дополнительных одеял и набив кровать наполненными горячей водой бутылками, но, исполнив свои врачебные обязанности, поспешила покинуть его. Сперва Эрик решил, что Брилл просто присматривает за дочерью, но со временем все больше убеждался в ее довольно странном поведении.
Это началось совсем незаметно: она заходила в комнату, только если здесь уже находился Коннер, и покидала ее сразу же, как только оставалась с Эриком наедине. Одно это не могло бы вызвать подозрение — как-никак, на ее попечении было два пациента — но то, как Брилл реагировала на него, точно вызывало. Всякий раз, когда Эрик заговаривал с ней, надеясь вызвать улыбку, Брилл лишь вздрагивала и не моргая таращилась на него, будто лань, попавшая охотнику на мушку; ее глаза сверкали на бледном лице подобно факелам.
Что-то изменилось. Что-то произошло с ее природной непринужденностью и чувством юмора. Их сменила необъяснимая осторожность, словно она опасалась сказать ему что-то, о чем потом пожалеет. Молчание Брилл убивало, и, хотя ее поведение было совершенно интригующим, Эрик знал, что она наверняка сердится на него, и он точно знал за что. Он не мог винить ее — Брилл была права, злясь на него, он и сам злился на себя за то, что сделал.
Когда Ария провалилась под лед, он колебался, замерев на краю пруда. «Что же случилось со мной?! — со стоном подумал Эрик, в отчаянии уткнувшись в подушку. — Я струсил — вот что случилось!»