Он ненавидел брата за удовлетворенность жизнью, за доброту и его проклятое чувство юмора — три качества, которые Эндрю никак не мог развить в себе. «Хех, Святой Джон и его бесконечная удача». Несмотря на то, что Эндрю был старшим братом, именно Джон всецело владел сердцем их отца. Недетская практичность Эндрю и его расчетливый ум отворачивали от него отца, и он долго страдал от этого. Вскоре благосклонность лорда Донована к младшему сыну стала столь заметной, что пошли слухи, будто бы он сделает Джона своим наследником. Эндрю воспринял эти новости не особо хорошо.
А потом, буквально пару месяцев спустя после седьмого дня рождения Джона, случился пожар. Семья и слуги выбежали на газон, как раз когда огонь начал выбивать окна; звон сыпавшегося на траву стекла казался странным фоном к треску и реву пламени. Лишь тогда они обнаружили, что Джона среди них нет. Кашляя от набившегося в легкие дыма, перемазанный в саже Эндрю наблюдал, как кто-то из бригады пожарных побежал обратно в горящий дом, чтобы несколько минут спустя вывалиться через парадную дверь с прижатым к груди свертком. Неузнаваемый в этой куче обугленного тряпья, Джон лежал, судорожно хватая ртом воздух; его маленькое личико превратилось в массу из волдырей и слезающей кожи.
В ту ночь Эндрю и его мать сидели в больнице у изголовья постели Джона, считая каждый его вдох, в то время как лорд Донован мерил шагами коридор снаружи. Прогноз был неутешительным для мальчика: все доктора были уверены, что он умрет в течение недели.
Все говорили, что чудом было уже то, что он не умер сразу. По-видимому, пожар начался в его комнате, от опрокинутой свечи. Но, невзирая на это зловещее предсказание, Эндрю всю ту неделю провел у изголовья брата, доказывая этим тупым идиотам, что тоже может быть таким же самоотверженным и великодушным, как и «Святой» Джон. Но даже этот поступок толком не признали — никто его даже не заметил.
К всеобщему удивлению Джон выжил. «По крайней мере, из-за этого я рано выучил, что не стоит верить всему, что говорят врачи… шарлатаны».
До сих пор Эндрю не мог смотреть на зажженную спичку, не думая о том дне. При первом жалящем дуновении вспыхивающей серы или металлическом щелчке зажигалки по его бледному лицу всегда скользила потаенная улыбка. Поразительно было, что прирученная и приятная в камине вещь может так быстро начать жить собственной жизнью, всего лишь за час уничтожив целый особняк. Кто бы мог подумать, что огонь может распространиться быстрее, чем пролитое молоко?
После пожара, когда лицо его брата стало выглядеть покрытым скорее расплавленным воском, нежели кожей, старый лорд Донован стал еще сильнее выказывать привязанность к младшему сыну, вместо того чтобы оттолкнуть его. И хотя больше не возникало вопросов по поводу наследования Эндрю, постоянное равнодушие отца приводило его в бешенство. Этого было достаточно, чтобы кого угодно довести до безумия или одержимости.
«Но я был сильнее этого. Я добился своего вопреки прихоти судьбы, всякий раз играющей против меня. Действуя рассудительно, я сделал себе имя и утроил семейное состояние. Благодаря мне имя Донованов получило то уважение, которое имеет сегодня». Вновь улыбнувшись, Эндрю отвернулся от столика Брилл и порывисто зашагал к двери.
Долгие годы, несмотря на собственные успехи, получаемое Джоном нежное внимание разъедало его, но что бы Эндрю ни делал, ничто не могло разрушить эту невероятную привязанность между отцом и сыном. Это продолжалось до того момента, когда, к огромному потрясению окружающих и к ужасу отца, Джон заявил о своем намерении жениться на юной ирландке. Кто бы мог подумать, что Брилл окажется тем самым камнем преткновения, который разрушит любовь их отца к своему младшему сыну? Когда Джон женился на ней, лорд Донован лишил его всякой финансовой поддержки.
Только совет Эндрю насчет карьеры в армии уберег новобрачных от разорения. Будучи человеком учтивым — и вопреки своим рубцам, — Джон дослужился до звания майора, а потом пуля проделала в его лбу аккуратную дырку размером с монетку. Забавные штуки эти пули: весят всего несколько унций и при этом обладают силой в мгновение ока пробивать кости и плоть. Просто, элегантно, полезно.
Эндрю замер перед дверью библиотеки, упершись рукой в стену. Перед его глазами промелькнуло бледное лицо Джона. «Он выглядел таким удивленным…»
Вздрогнув от внезапно накатившего тревожного предчувствия, Эндрю провел трясущейся рукой по лицу. «Забудь об этом… просто забудь его уродливое лицо и проклятое скудоумие. Мне слишком многое нужно исправить, чтобы тратить время на мысли о Джоне. О чем действительно следует подумать прямо сейчас, так это о новом уроде, который мешает моим планам. — От этой мысли всякая тревога, охватившая Эндрю секунду назад, улетучилась, сменившись свежей волной холодного гнева. — Хех, и каковы были шансы, что он тоже окажется уродливым ублюдком?»
«Возможно, именно поэтому мне сразу не понравился этот малый, Эрик», — рассуждал Эндрю, внезапно осознавая очевидное. До сих пор он ни разу не задумывался, из-за чего именно он испытал к мужчине в маске почти мгновенную ненависть. Эрик слишком сильно напоминал его брата, со своим несомненным скрываемым уродством, темными волосами и замкнутым поведением. Сходство было поразительным.