Прислушиваясь со своей позиции в потайном ходе, идущем параллельно коридору, Эрик ждал, пока не услышал удаляющиеся шаги мадам Дюбуа. Нажав на рычаг, он выскользнул из скрытого панелью отверстия в стене и, бесшумно пробежав по темной комнате, с грацией охотящегося хищника осторожно прокрался в коридор. Заметив, что Брилл все еще разговаривает сама с собой в комнате на той стороне коридора, Эрик подобрал ее вещи и перетащил их к соседней двери. Снова нырнув в тени гримерной, он ждал за закрытой дверью, пока не услышал снаружи сконфуженный возглас Брилл.
С дьявольской улыбкой на лице он лениво привалился к каменной стене, наслаждаясь разлившимся в животе чувством глубокого удовлетворения. Он уже давно не ощущал себя таким живым. «Да, мне не было так хорошо с тех пор, как я покинул тот дом. Это похоже на пробуждение от сна. Отныне у меня снова появилась цель в жизни. Заставить ее заплатить за то, что она сделала».
Прошла уйма времени, прежде чем Эрик вытряхнул себя из теплых объятий фантазии о грядущей мести. Навострив уши, он услышал, что Брилл вышла из комнаты напротив и направилась к той, где в данный момент скрывался он. Быстро сориентировавшись, он потянул за дверь, ведущую в его комнату, повернув ручку до того, как она смогла ее коснуться. Отступив назад, в затемненные горы сваленных коробок, он подождал, когда Брилл убежит прочь по коридору, а затем прокрался к задней стене и вновь исчез в известном лишь ему проходе.
Осторожно пробираясь сквозь тьму своих владений, Эрик в считанные секунды достиг конца хода. Замедлившись, он подошел к зеркалу, зеркалу Кристины — и прежние воспоминания мгновенно ворвались в его разум. Но как только боль, которая шла рука об руку с этими мыслями, начала безжалостно биться в его потрепанное сердце, Эрик быстро закрыл для них свой разум, выстраивая стены против ран, которым никогда прежде не удавалось его повергнуть.
Пока он сражался с заполонившими мысли старыми воспоминаниями, к горлу подкатил комок черной бурлящей ненависти. Легче всего было ненавидеть. Это было привычно и приятно. И прямо сейчас единственный объект, на который он должен был направить весь этот гнев, находился по ту сторону завешенного зеркала — судя по звукам, всего в нескольких шагах.
Не успев понять, что творит, Эрик открыл рот и пробормотал ее имя, машинально изменив голос и направив его так, чтобы тот казался сам собою возникшим в воздухе. Потрясенный собственным безрассудством, Эрик зажал рот рукой и бесшумно попятился от зеркала. Он прислушивался к шквалу звуков за темным стеклом, означающему, что Брилл ищет источник таинственного голоса. «Странно, насколько отличается ее реакция. Когда Кристина впервые услышала мой зов, она безоговорочно решила, будто я ангел, а Брилл ищет человека. Забавно…»
Вновь придвинувшись ближе к чернеющему стеклу, Эрик склонил голову набок, пытаясь определить, где именно в комнате находится Брилл. Когда эта чертовка рывком содрала с зеркала покрывало, он сдуру отшатнулся назад, уверенный в том, что пронзивший воздух крик — следствие того, что она каким-то образом его заметила. Едва не запутавшись в собственных ногах, Эрик почти развернулся, чтобы сбежать обратно в темный коридор, но в этот момент к нему вернулся здравый смысл.
«Что я делаю — это нецелесообразно. Она не могла меня увидеть… я идиот». Повернувшись обратно к мерцающему свету, который проникал сейчас сквозь поверхность зеркала, Эрик прикипел глазами к женщине, стоящей менее чем в шаге от него. «Я могу с этим справиться. Я могу смотреть на нее и ничего не чувствовать. Я могу…»
Подняв неуверенный взгляд на лицо Брилл, он был потрясен тем, что увидел. Стоящая перед ним женщина больше не была той уверенной, полной жизни ирландкой, которую он запомнил с той поры. Сейчас она скорее напоминала возникший из мрака призрак, а ее глаза были темными и тусклыми, словно старые серебряные монеты. До этого момента у Эрика не было возможности близко разглядеть Брилл — прошедшие два дня он всегда наблюдал за ней на расстоянии. То, что он видел теперь, было совершенно неожиданным и слегка тревожащим. Обведя взглядом контуры лица Брилл, он ощутил укол жалости. «Это плохо… куда проще ненавидеть ее такой, какой я ее запомнил… но это… это…»
На щеке Брилл красовался уродливый изжелта-зеленый синяк, и — если он не ошибался — в середине ее нижней губы было наложено, по меньшей мере, два шва. Эрик мрачно нахмурился, ошеломленно глядя в пустые глаза Брилл. Всякое удовлетворение, которое он получил, мучая ее в эти два дня, улетучилось, пока она, не догадываясь об этом, смотрела прямо на него. Невзирая на отчаянные попытки предотвратить это, семена жалости проросли в его сердце и начали разрушать крепостной вал гнева. «Что с ней случилось, почему она выглядит подобным образом? Из ее глаз ушел свет…»